В Санкт-Петербурге проходит III Международный балетный конкурс "Майя"
Ежедневно в санкт-петербургском Театральном музее члены жюри конкурса "Майя" — легендарные персонажи балетной истории — встречаются с неистовыми балетолюбами. Каждый вечер Александринский театр заполняется балетоманами-болельщиками. И почти каждую ночь заседает жюри. В финал прорвалось шестнадцать человек — ровно половина всех участников конкурса.
Тридцать два участника третьей "Майи" в первом туре выглядели малопредставительно. Вызвавшие было любопытство дальние страны (Аргентина, Бразилия, Канада, Египет) оказались представлены в основном учениками частных балетных студий — то есть, по-нашему, художественной самодеятельностью. Европа предъявила сплоченное трио выходцев из кордебалета Парижской оперы (но, несмотря на несомненный профессионализм, французы не оправдали завышенных ожиданий публики), пару крепких солистов из венской Штаатсопер и маргинальных, загадочных испанок с Канарских островов. Из США приехали Сергей Пахарев (чуваш с вагановской школой — в прошлом скромный артист Мариинского театра, ныне, все с теми же возможностями,— премьер в далеком Далласе) и космополитка-румынка Анна Личейка, интернациональное образование которой отнюдь не позволило ей преуспеть в технике.
СНГ делегировало перспективных солистов из азиатских столиц. Россия представила свободных охотников за наградами — "вечных конкурсантов", амбициозно и безуспешно кочующих по балетным состязаниям, или второстепенных представителей второстепенных балетных трупп (исключение — одаренный дуэт Оксана Кучерук--Роман Михалев из петербургского театра им. Мусоргского).
Артисты Большого и Мариинки оказались, по обыкновению, или ленивы, или нелюбопытны и конкурс проигнорировали. (Одинокий Александр Пшеницын, проработавший в Большом всего один сезон, сопровождал пухлую, корявую и невыученную выпускницу московской академии Софьи Головкиной Лолу Кочеткову, за что и поплатился: его корректный академизм растворился в тени агрессивной развязности партнерши и оценен не был).
Возможно, за границей "Майя" разрекламирована мало, но индифферентность отечественных юнцов малопонятна: на конкурсе высокие призовые (золотая, серебряная и бронзовая медаль артистов стоят, соответственно, десять, семь и четыре тысячи долларов, хореографы лучших композиций получают пять, три и две тысячи). К тому же победителей "Майи" ждет выход в свет: по традиции, Пьер Карден устраивает в своем театре на Елисейских полях гала-концерт лауреатов "Майи", а сама Плисецкая любит приглашать призеров в свои мировые турне.
Ко всему прочему, "Майя" — один из самых либеральных конкурсов и всегда готова пренебречь классическими устоями ради искры актерской самобытности. Правила игры уникальны: на первом туре можно танцевать все — хоть на пупе вертись, если это выявляет твою индивидуальность. Второй — подразумевает исполнение фрагмента одного из балетов Родиона Щедрина (на этот раз рекомендован "Конек-Горбунок") и любого современного номера. И лишь к третьему туру дело доходит до классики.
Неяркие соискатели третьей "Майи" на первом же туре продемонстрировали боязливый консерватизм: все поголовно заунывно и дружно танцевали заезженную классику, часто убийственную для собственной индивидуальности. (Так, мощный кубинец с профилем Остапа Бендера вдруг заегозил невинными заносочками в инфантильно-пейзанской вариации из "Тщетной предосторожности", а сурово отрешенная испанка взялась плести кружева рококо в "свадебной" вариации принцессы Авроры.) Тем не менее жюри на второй тур пропустило почти всех, изъяв лишь шесть откровенно беспомощных участников.
Второй тур ожидаемых откровений не принес: молодые отечественные хореографы занимались перепевами мотивов советской хореографии четвертьвековой давности, лучшие номера иностранцев представляли собой коктейль из европейского мейнстрима (равные доли Форсайта-Эка-Килиана в угоду русским сдобрены актерским "переживанием").
Добрая половина участников пренебрегла рекомендованным "Коньком-Горбунком", предпочтя более выигрышную "Кармен-сюиту". Но запланированные страсти "Кармен" лишь спровоцировали хореографов на банальность.
Интереснее всех выглядели аутсайдеры первого тура. Слабенькая в классике канадка Джоанна Макдермид, обладательница аристократической внешности и чудесных одухотворенных рук, тонко и глубоко сыграла любовный разрыв в миниатюре "Хризантемы" Эдвальда Смирнова (что, однако, не помогло ей пройти на третий тур). Испанка Ванесса Вальдуэса Таурони в "Кармен" сразила статью и живыми кастаньетами, а миниатюру Хуана Карлоса "Слезы" Санта Мария исполнила с отважной некрасивостью и беспафосным трагизмом. Среди двадцатилетних девочек и мальчиков кубинец Ариэль Родригес Фуэнтес, представляющий Австрию, выглядел единственным мужчиной и единственным зрелым артистом. В своем испанском репертуаре ("Кармен-сюита" и "Танго Олибьон" Пьяццолы) он не знал себе равных.
В третьем, "классическом", туре русские и иностранцы представлены поровну. На этом конкурсе лучшие представители отечественной школы академический репертуар танцуют грамотнее своих западных коллег. И несмотря на все старания устремленной в будущее "Майи", похоже, точки над i расставит классический танец, из пут которого так стремилась вырваться главная революционерка советского балета.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА