В Локарно завершился 51-й Международный кинофестиваль
Результаты фестиваля не стали сколько-нибудь неожиданными. Четыре главные награды, сопровождаемые солидными суммами в швейцарских франках, достались китайскому фильму "Господин Чжао" и иранскому "Танец пыли", а также, как мы и предсказывали, киргизскому фильму "Пять старух" и российскому "Время танцора".
Решения жюри до их официального объявления в субботу вечером на Пьяцца-Гранде держались в строгой секретности. Днем их стали мало-помалу в запечатанных пакетах распространять среди особо важных журналистов, но предупреждали об эмбарго на публикации. Это касалось даже не столь официального международного жюри критиков — ФИПРЕССИ. Но удивляться нечему: если в главном жюри заседала в этом году ведущая итальянская критикесса Ирена Биньярди, то у критиков, наоборот, процессом заправлял англичанин Джон Фрэнсис Лэйн. А он известен не только своими исследованиями об итальянском кино, но и тем, что снялся как актер в "Сладкой жизни" и "Риме" у Феллини, в "Кентерберийских рассказах" у Пазолини. Так что "игровой момент" был с удовольствием подхвачен всеми, кто присуждал награды.
Если у кого и можно было выяснить страшную тайну, так это у фестивальных шоферов. Конечно, они не знали, зачем везут в Локарно к закрытию фестиваля иранского посла или Жоэля Шапрона — представителя французских копродюсеров фильма "Пять старух", однако сам состав прибывших под занавес немало говорил завсегдатаям: в последний момент на фестиваль едут не за чем-нибудь, а за призами.
Но вот решения жюри объявлены — и можно только подивиться их предсказуемости. "Золотой леопард" присужден фильму-дебюту китайского режиссера Лю Йе "Господин Чжао". Это фильм о загадках мужской души, к тому же восточной. Пока жена и любовница героя выясняют свои отношения, сам герой попадает в аварию и становится инвалидом. Женщины сообща ухаживают за ним, и тут бесстрастный телефонный автоответчик открывает им прошлое с неожиданной стороны: оказывается, у них была еще одна соперница. Изящная простота изображения (Йе ранее был известен как оператор фильмов Чжана Имоу) сочетается с нотой осторожной социальной критики, типичной для китайского фестивального кино. Столь же фирменно фестивальны иранский "Танец пыли" и киргизские "Пять старух". Каждый из них принес по "Серебряному леопарду" соответственно режиссерам Аболфазлу Джалили и Актану Абдыкалыкову. Два образа детства, представленных с точной мерой трезвого документализма и поэтической возвышенности.
"Время танцора" Вадима Абдрашитова выбивается из этого ряда гораздо большей сложностью метафорической конструкции. Но фильм здесь тоже приняли и полюбили, а жюри наградило его Специальным призом. Быть может, потому, что образ России у среднего европейца всегда ассоциируется с чем-то иррациональным, не до конца постижимым. Это было очень заметно по документальному фильму "Мегаполисы: 12 историй выживания" австрийца Михаэля Главоггера. Если в Бомбее и Мехико глаз кинокамеры выхватывал все яркое, шокирующее, жестокое и экзотичное, то в Москве образы беспризорников и алкашей обязательно дополнялись литературными рассуждениями о смысле жизни, почерпнутыми у Тургенева, или к месту и не к месту декламируемыми стихами Цветаевой.
Локарно показал, что фестивальные моды и приоритеты остаются неизменными. Китайское и иранское кино по-прежнему привлекает своей "аутентичностью", а также тем, что балансирует на грани дозволенного. У российского больше нет этих сомнительных преимуществ, но, скажем, киргизы с французской помощью неплохо продемонстрировали действенность того же метода. Если они и унифицируют свою продукцию, то не по европейским лекалам, а по старым фольклорным рецептам азиатских ковров.
Финал фестиваля оставил его гостей и участников в растерянности. Художественный директор Марко Мюллер, в течение семи лет всячески пытавшийся поднять престиж Локарно, но вскормивший и мощную оппозицию, заявил о своем возможном уходе, мотивируя его романтическими причинами. Он высказался за то, чтобы интересы кино как искусства ставить выше игр "политиков с маленькой буквы", чтобы фильмы не рассматривались как товар, а зрители — как чистые потребители, несущие деньги в кассу.
Парадокс, однако, заключается в том, что именно рекордное количество проданных билетов (10 тыс. в последний вечер фестиваля) стало лучшим свидетельством успеха его стратегии. Да и сам демарш Мюллера привел к парадоксальному результату: в течение всего фестиваля больше всего говорилось о самом директоре, а не о фильмах, интересы которых он столь горячо защищал.
Ближайшее будущее Локарно в тумане, и приверженцы Мюллера надеются лишь на то, что он, вопреки своему жесткому характеру, найдет желанный компромисс с политиками и коммерсантами от искусства.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ