Русский вкус не от головы, а от сердца

Виктуар де Кастельян знают в Париже все. Красавица с рыжими волосами происходит из знаменитой дворянской семьи де Кастельян, в ХХ веке вдохновлявшей главные марки Франции. Она начинала работать вместе с Лагерфельдом, а теперь создает коллекции high jewellery Dior. Ее первая диоровская коллекция появилась в 1999-м, и с тех пор каждая из них становилась событием не только моды, не только ювелирного искусства, но и современного искусства вообще. Ее линия Belladone Island была показана впервые в зале с "Кувшинками" Клода Моне, Bal des Roses представили в Музее Родена. А в 2011-м ее вещи были выставлены в галерее Гагосяна в Париже как очевидный знак того, что она не просто талантливый ювелир, но и выдающийся современный художник. Мы встретились с ней в ее кабинете на улице Франсуа I над столом с разложенными вещами из новой ювелирной коллекции Dear Dior.

— Я помню, как я увидел вашу выставку в галерее Гагосяна. Я подумал тогда, что не так часто ювелиров выставляют в галереях авангардного искусства, но в этой коллекции Dear Dior мне как раз показалось, что вы вдохновляетесь кутюром. Ваши украшения могут напомнить вышивки и узоры, но воспроизведенные в ювелирной технике.

— Что касается галерей, это правда. Нечасто. Прямо скажем, редко. Точнее, почти никогда, в этом смысле я исключение. Но я работаю на Dior. У меня есть моя собственная работа, где я могу быть совсем отвязной, а есть работа, в которой я должна следовать стилю этого замечательного дома и развивать его согласно моему настроению, согласно времени, которое я чувствую. Но во многом я не меняюсь. Я люблю цвет и обожаю использовать цветные камни, потому что, несмотря на их интенсивность, это не какая-нибудь химия — это оттенки, которые подарила нам природа.

— То есть вы оттягиваетесь в Dior после вашего черно-белого периода в Chanel?

— Скажу вам, что в Chanel я никогда не занималась ювелирными линиями, которые у них и вправду довольно строги. Я делала фантазийные украшения для кутюрных показов, а там цвет, конечно же, был.

— В Dior вы не обязаны следовать общим тенденциям коллекций. Точнее, меру этого следования вы определяете сами?

— Разумеется, мне очень везет, у меня карт-бланш, я могу работать на свободе, но мы ведь живем в демократической стране, не правда ли?

— А кто носит ваши вещи? Вы знаете ваших клиенток?

— Конечно, знаю. У меня есть знакомые русские женщины. Француженки. Китаянка из Гонконга. Женщина с Ближнего Востока. Но, по правде сказать, мне кажется, что здесь важна не столько национальность, сколько женственность, радость женщины носить яркие цвета и красивые вещи. Я сразу узнаю моих клиенток по способности влюбиться в украшение и купить его не по расчету, а по любви.

— Ваши вещи из коллекции Dear Dior вполне в русском вкусе.

— Я знаю, что русский вкус идет не от головы, а от сердца. Я думаю, что русским нравится барокко, оно близко тому, что было при Екатерине Великой и при ее предшественницах-императрицах. Но в моем стиле есть и турецкое, и индийское, я люблю все смешивать.

— Когда я рассматривал ваши эскизы, перед тем как прийти к вам, у меня было ощущение, что эти вещи более строгие и менее игровые. С тем большим удовольствием я увидел, насколько они веселые.

— Я считаю, что нельзя скучать с вещами, нельзя тратить камни на то, чтобы делать из них что-то скучное, без щедрости, без удовольствия, да это просто преступление, я считаю. Все должно вас восхищать и соблазнять, да и не только камни.

— А мне приходилось слышать, что главное в ювелирном деле — это именно камни и мастера должны им подчиняться.

— Да, мастера подчиняются камням и таким же непробиваемым маркетинг-директорам, которые считают, что надо делать так-то и так-то, потому что это лучше продастся. По-моему, это очень печально. Я так не работаю. Есть дома, у которых нет креативных директоров, тем более директоров-женщин, это же тоже важно. Я обращаюсь к женщинам, я их понимаю, их чувствую. В других домах есть дизайнерские бюро и президент, который говорит: "Ну-ка покажите! Это никуда не годится!" То есть это совсем разные истории.

— Как женщина, художник и стилист вы легче понимаете моду, чем этот президент?

— Я обожаю моду, мне кажется, что это так круто. Но я люблю понимать моду, а не принимать ее безоговорочно, не люблю строить свою жизнь строго по моде. Я не подчиняюсь тенденциям, но с удовольствием наблюдаю за модой на расстоянии.

— Но вы ее чувствуете?

— Когда что-то любишь, то ты это чувствуешь.

— Все ваши коллекции разные, но после каждой я читаю: "Это настоящий Dior".

— Ну да, я рассказываю истории, и во всякой волшебной истории есть что-то, что позволит ее привязать к Dior. Иногда я их придумываю для себя.

— Это всегда небольшие коллекции?

— Dear Dior — всего два десятка вещей, но в течение всего года я выполняю специальные заказы для клиентов, и о них мы ничего никогда никому не говорим, пресса о них не знает. Как можно сделать коллекцию в сто уникальных вещей? Все сто будут удивительные? Я не верю.

— То есть коллекция — это афиша. А потом клиенты приходят к вам.

— Нет, не ко мне, к Dior.

— И как это выглядит? Некто приходит к вам и говорит: "Хочу то и это"?

— Некто приходит в бутик и объясняет, чего он хочет. Иногда некто просит нечто похожее на то, что уже было сделано, но уже продано. Я сделаю. Не то же самое, разумеется, но в том же духе.

— А были случаи, когда идеи клиентов вас вдохновляли?

— Нет, никогда. И я вам охотно это объясню. Если кто-то придет со слишком конкретной, даже блестящей идеей, зачем обращаться ко мне, проще сразу пойти в мастерскую. Если люди приходят ко мне, они хотят что-то от меня, и они дают мне свободу. Как это делает Dior.

Беседовал Алексей Тарханов