— Несмотря на то что я состою сразу в нескольких национальных ПЕН-клубах, к их непосредственной деятельности имею весьма отдаленное отношение. Хотя и был одним из тех, кто пытался создать российский ПЕН в 1974 году. Тогда это было куда более актуально, нежели сегодня. В том же 1974-м, 20 февраля, меня исключили из Союза писателей, и я мгновенно получил телеграмму от президента французского ПЕН-центра с извещением о том, что принят в его члены. Телеграмма смешно заканчивалась: "Французский ПЕН-клуб целует Вас". Эта поддержка была очень ощутима — и для меня, и для КГБ.
По уставу, ПЕН-движение должно защищать права пишущих людей во всем мире. И его российский центр этим занимается, но, по-моему, не сильно. Там в основном состоят люди, привыкшие к тому, что какая-либо контора их опекает, а какая именно — неважно. Между тем авторское право у нас — поле, практически не оберегаемое законом, и организации, которые занимались бы его защитой, очень нужны. Однако роль российского ПЕН-центра тут, как правило, чисто формальная. То же самое можно сказать о российских отделениях "Эмнести интернешнл" и "Гринпис" — они пока что не столько действуют, сколько примыкают к зарубежным координаторам.