В Театре Елисейских Полей прошел ежегодный гала "Звезды XXI века". На сей раз парижан не ввели в заблуждение, концерт был действительно звездный. Из Парижа — ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Гала балет
"Звезды XXI века" засветились в Париже еще в двадцатом столетии — нынешний гала 15-й по счету. Однако нельзя сказать, что эти концерты отвечали своему громкому имени: программы изрядно засорял космический мусор, затеняя блеск редких заезжих звезд. Впрочем, местная публика непривередлива. Жанр гала в Париже редкость, классический балет тоже нечастый гость, собственные этуали не имеют права танцевать левые концерты, только спектакли родной Парижской оперы. Так что зал и кассу здесь могут собирать иностранцы любого уровня, лишь бы не падали с больших пируэтов и фуэте.
Однако на сей раз статусную публику, заполонившую зал Театра Елисейских Полей, потчевали столь же статусными артистами и действительно качественным репертуаром. К курьезам можно отнести разве что двух нью-йоркских степистов — Джейсона Джанаса и Джумаана Тейлора, таких тяжелых и корявых, что, когда они оттаптывали сложнейшие ритмы "Весны священной", можно было подумать, что оба играют роли старцев языческого племени. Странновато выглядела и неизвестная в балетных кругах "международная звезда" Раста Томас: в шуточном номере на музыку Римского-Корсакова этот легкий на ногу мужчина, проглотив воображаемого шмеля и потерев живот, зашелся во фляках, ножницах, бедуинских колесах и прочих трюках из арсенала ансамблей песни и пляски.
В остальном же программа отвечала требованиям хорошего тона. Превосходные солисты Гамбургского балета Элен Буше и Тьяго Бордин исполнили два лирических дуэта в постановке своего руководителя Джона Ноймайера (из балета на музыку малеровской Пятой симфонии и "Иллюзий, как "Лебединое озеро"") и сделали это так возвышенно и изысканно, как умеют танцевать Ноймайера только артисты его труппы. Пара из американского "Джоффри-балле" — грузинка Виктория Джаиани, наделенная пластикой укрощенной тигрицы и темпераментом царицы Тамары, и ее партнер, богатырского телосложения и роста француз Фабрис Калмель, станцевали номер Эдварда Льянга "Age of Innocence" c такой самозабвенной чувственностью, что заурядная, в сущности, хореография показалась настоящим пластическим откровением. Солисты из Балета Фландрии, присяжные знатоки хореографии Форсайта, исполнили финальный дуэт из его "In the Middle, Somewhat Elevated". И хотя японке Аки Сайто явно не хватало гибкости и шага, ее резкость и отвага искупали все недостатки: в руках своего кавалера Вима Ванлессена крошечная балерина казалась ожившим самурайским мечом, восставшим против своего владельца.
Особым кланом выступили российские и украинские звезды, устроив между собой нечто вроде соревнования. Две берлинские примы — нынешняя, Яна Саленко, и бывшая, Полина Семионова, перешедшая с этого сезона в Американский балетный театр, показались в бравурных па-де-де. И хотя харизматичная царственность Полины несравнима с аккуратной деловитостью экс-киевлянки Саленко, стоит признать, что победила последняя. Невероятное фуэте, которым она сразила в "Дон Кихоте" (шестнадцать поворотов в сочетании три и один и еще шестнадцать двойных подряд), не предъявлял публике еще никто и никогда. Балерина же Семионова в "Корсаре" довольствовалась связкой один-один-два и могла похвастаться разве что пируэтами в финале адажио: прима крутила их практически сама — ее партнер и родной брат Дмитрий Семионов лишь придерживал сестру одной рукой. Однако родственные связи отнюдь не всегда помогают в творчестве: высокий, фактурный брат Полины, увы, не наделен ее талантом — его деревянный корпус, зажатые руки и режущая глаз немузыкальность сильно подпортили впечатление от их общего выступления. Партнер же Саленко — премьер Мариинского театра Владимир Шкляров, стараясь подкрепить рекорды своей дамы собственными достижениями, вдруг с первых тактов соло Базиля врезал такую надрывную разножку в повороте, что лишь финальные двойные туры с благородной остановкой на колено смягчили оторопь от истеричного начала вариации.
Звезда Большого театра Светлана Захарова, напротив, никому и ничего не доказывала. "Умирающего лебедя" она исполнила с пристойной элегичностью, мерно и грациозно помахивая длинными руками, томно плавая мелкими па-де-бурре из конца в конец сцены и умерев без судорог — с чувством собственного достоинства. Эмоции она приберегла для постановки Эдварда Льянга "Distant Cries", позволяющей сполна насладиться красотой и природными данными балерины. Андрей Меркурьев, любимый партнер Захаровой в современном репертуаре, лихо забрасывал ее гибкое тело за спину и чертил по полу ее длинными ногами затейливые спирали, не забывая о пристойном смятении чувств, продиктованном этой философски-акробатической хореографией.
Ошарашенная россыпью звезд и обилием впечатлений парижская публика хлопала бурно и обильно, с почти равным радушием принимая и проглотившего шмеля трюкача, и царственного лебедя Захаровой. И все же разница уже чувствовалась. Пожалуй, еще несколько гала подобного уровня — и набравшиеся опыта парижане смогут отличать звезду от электрической лампочки.