Сравните Петрова-Водкина с Дали и найдите десять отличий
Выставка под названием "Музеи мира — партнеры ГМИИ имени Пушкина", открывшаяся вчера в Пушкинском музее, включает в себя более шестидесяти произведений из собраний величайших музеев мира. Почти две трети предоставили музеи России, зато зарубежные вещи в большинстве своем нашему зрителю незнакомы, так что выставка (посвященная столетию со дня основания ГМИИ, которое будет отмечаться через месяц) может стать событием — как в лучшие советские времена.
Сотрудники ГМИИ мечтали устроить у себя выставку музеев — каждому собранию должен был быть отведен уголок, представляющий его лучшие или самые типичные вещи. Это, конечно, не получилось — много обстоятельств влияют на то, может ли музей на время расстаться с тем или иным шедевром (даже в порядке обмена, как это было в данном случае). Потом возникла идея провести параллели между русским и западным искусством и развесить картины парами. Признаться, слухи об этом меня насторожили,— в таком жесте трудно не прочитать мысль "вы нам тут прислали, но у нас, спасибо, есть". Сравнения, однако, на выставке не просматриваются (за несколькими исключениями, о которых ниже). Зато получилось другое — памятник золотой эпохе Пушкинского, когда очереди, когда толпы в залах, когда — "а вы были?..".
Из музеев Ватикана (он в первый раз выступает партнером ГМИИ) привезена раннехристианская скульптура "Добрый пастырь", из музея в Будапеште — великолепное "Моление о чаше" Эль Греко, "Флора" Рембрандта — из Метрополитен-музея в Нью-Йорке. Оттуда же причудливое гигантское полотно Уистлера (портрет взрослой актрисы в образе девочки, прыгающей через скакалку). Обильно представлен русский XIX век, западный — фрагментарно (выделяются Тернер и Констебл из английских музеев), но все искупается вещью действительно этапной — знаменитым "Балконом" Эдуарда Мане из музея д`Орсе в Париже. ХХ век сыгран на "ударных": "Голгофа" Шагала из музея Современного искусства в Нью-Йорке, кубистический Пикассо, "Красная комната" Матисса, Кандинский, Малевич, Филонов, Петров-Водкин — это все из наших музеев. Финал — для ГМИИ оригинальный: две очень поздних (80-е годы) работы Сальвадора Дали из его "театра-музея" в каталонском Фигерасе.
Что касается русского искусства и европейского, то они тут поставлены в общий ряд, и это в принципе о`кей. Наш Боровиковский, например, рядом с западным XVIII веком держится молодцом, а уж Иванов и вовсе лучше своих европейских современников. Раздражение появляется лишь тогда, когда вещи подобраны, как канделябры, по размеру. Ничто другое не объединяет первую пару выставочной мазурки — в торце Белого зала женский портрет Гойи из Прадо оставлен наедине с портретом беременной Параши Жемчуговой в красном салопе (Аргунов из музея "Кусково"). Что хотели кураторы сказать этим сопоставлением? Или ничего?
Иногда, правда, параллели искрят мыслями, которые кураторы, может быть, думали утаить. Вот эффектный модернистский портрет Рулена (работы Ван-Гога) висит напротив натужно-реалистического портрета купца Камынина (кисточки Василия Григорьевича Перова). Тут хочешь не хочешь, а подумаешь: вот у них-то Европа, а у нас-то какая рожа, прости Господи. Поскольку Перов предоставлен Третьяковской галереей (давним оппонентом ГМИИ в вопросе о западничестве и национализме), нельзя не усмотреть тут легкого "фи" по поводу посконного музейного собрания коллег.
В целом, главное впечатление от выставки — полная необязательность абсолютно всех здесь вещей. Не эти, так другие. Впечатление это нельзя назвать неприятным — отсутствие концепции оставляет простор для неги, удовольствия и досуга, позволяющего просто фланировать по выставке и любоваться. И это очень в духе ГМИИ.
Пушкинский музей с середины 50-х, как известно, был местом паломничества интеллигенции, знаменем либерализма. Он мог себе позволить выставлять Пикассо и Ван-Гога, первым показывать русский авангард, вводить отечественное искусство в западный контекст. Все это, разумеется, было оплачено стратегическим, сверхофициальным статусом музея: он берег золото Трои и помогал обеспечить приличное экспортное лицо страны. Сейчас можно лишь с завистью вспоминать богатые международные выставки, которые принимал ГМИИ в 70-е годы. Но работы на этих выставках были для невыездного населения полностью лишены какого-либо контекста — исторического, политического, географического. Вернее, они находились в абстрактном пространстве "мира прекрасного". СССР был страной чистого искусства. Это сейчас многие знают, где находится Фигерас и даже туристически его освоили. А тогда слова "Крейлер-Мюллер" и "Метрополитен" звучали сладостно-чуждо. Не мы перемещались к зарубежному искусству — оно волшебным образом слетало к нам (что, кстати, способствовало развитию в зрителе как духовности, так и пассивности).
Эта прекрасная, спокойная, долгая эпоха продолжается на выставке и сейчас. Шедевры показаны на ней как чисто пластические удовольствия, свободные от контекста идей (оттого-то и возможны до странности формальные сравнения). "Прекрасное" подмяло под себя даже Малевича с Филоновым, которые при жизни стремились к чему-то гораздо большему, чем красота: они тоже прекрасны. Все в целом немного похоже на набор глянцевых открыток, купленный в 1978 году из-под полы в магазине "Дружба" и до сих пор с нежностью хранимый (я не исключение). Круг пристрастий ГМИИ тоже остался прежним, либерально-консервативным, так что эта выставка, в самом деле, для многих — встреча с идеалами и стилем жизни юности.
Правда, иные навыки советского времени уже утрачены. Возьмем, например, так называемые искусствоведческие экспликации на стенах. Увы, я потеряла способность понимать фразы типа "пейзаж очень лаконичен, но в то же время исполнен поэзии и печали" и видеть необходимость фраз типа "сосредоточенно-задумчивая фигура женщины вырисовывается на фоне неба". На фоне новой выставки в Пушкинском музее, достойно завершающей сосредоточенно-задумчивый советский период его истории, вырисовывается необходимость его следующего этапа — в котором ГМИИ, несомненно, будет живее, новее и отважнее.
Выставка была бы невозможна без спонсоров, а музей, со своей стороны, проявил цивилизованную способность работать с ними. ГМИИ помогли МОСТ-банк (генеральный спонсор каталога), компания "Рургаз" и Дойче Банк, Британский совет, страховая группа "Спасские ворота", "Ингосстрах", "Аэрофлот", транспортные компании "Нурминен Прима" и "Хазенкамп", Bacardi-Martini. Генеральный консультант по организации празднования столетия со дня основания музея — консультационная группа "Юникон/МС".
ЕКАТЕРИНА Ъ-ДЕГОТЬ