Фермер Марина Николаевна Ульянина прислала нам письмо. В письме она говорила, что цель имеет благородную и, можно сказать, святую — поднять деревню. Что деревня — это и есть Россия и поднимать ее кроме нас некому. А еще она хочет накормить стариков и инвалидов дешевыми овощами и даже знает, как это сделать. Фермерствовать надо, работать, кормить народ. Для этого у Марины Николаевны есть ферма. Только вот на ферме нет электричества. Провести его стоит 250 тыс. рублей. Причем, как только зажжется на ферме первая лампочка и заработает первый, ну скажем, сепаратор, государство обещает все затраты сразу компенсировать. Так что денег Марина Николаевна просит не насовсем, а в долг. Взяла бы и сама кредит в банке, да нечего заложить под него, поскольку земля в России не может быть частной собственностью.
Дорогие читатели, нужно 250 тысяч рублей, чтоб поднять деревню, накормить стариков и устроить счастье на одном отдельно взятом хуторе,— призывает специальный корреспондент "Коммерсанта" ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН.
Дом окнами в поле
Стоит дом. Окнами в поле, все как полагается. Его видно издалека, но, когда уже совсем вроде близко подъезжаешь и остается до дома километра два, дорога вдруг обрывается. Становится сплошной чередой ям, черных луж и сухих корок земли, которые под колесами лопаются. Машина скользит и с недобрым скрежетом садится брюхом на грунт.
Линия электропередач тоже за два километра до дома вдруг виляет куда-то в сторону и через поля прямиком уходит к поселку деревенского типа Озерки, населенному счастливыми людьми, которые знают в лицо Татьяну Миткову и Арину Шарапову.
Всего то и ехать часа три. Московская область. Серебрянопрудский район. Хутор, или, как это теперь называется, фермерское хозяйство Лидино. Дом окнами в поле, заросшее бурьяном. А живет в доме Марина Николаевна Ульянина. Доцент МИФИ. Депутат Московской городской думы прошлого созыва, помощник депутата созыва теперешнего. Фермер и борец за идею.
Марина Николаевна точно знает, что если вкладывать в землю душу, земля отдаст сторицей. Только где она душа-то у человека неизвестно. И как ее вкладывать, тоже никто не знает. Вот если бы были у Марины Николаевны капиталы, она бы их вложила. Но капиталов нет, а есть только зарплата доцента. И Марина Николаевна вкладывает зарплату. А еще она вкладывает труд, время, силы. Только все это не помогает: земля не отдает не то что сторицей, но даже не окупает затрат. И поэтому год от года посевные площади в Лидино все сокращаются, и от этого жить там становится еще грустнее. Особенно зимой, когда по снегу воды из колодца ведрами не натаскаешься. Особенно на Новый год, когда в поселке деревенского типа Озерки президент очень громко обращается к дорогим россиянам, а тут в Лидино по случаю праздника стоят на столе две керосиновые лампы вместо одной.
Тоска. Бедность. Соседи Марины Николаевны, колхозники, давно уже пьют по этому поводу горькую, но Марина Николаевна продолжает бороться и надеяться. Потому что кроме дочери Лидии и ускользающей надежды на счастливую жизнь, ничего у фермера Ульяниной нет. Даже земли. Земля принадлежит государству, которое не хочет или не может ее обустроить.
Кто поднимет деревню
Марине Николаевне всегда казалось, что исправить жизнь к лучшему можно. Она даже поэтому пошла в депутаты. Тогда все пошли в депутаты. Было время подъема политического самосознания народа. Люди маршировали по улицам с трехцветными флагами. Казалось, вот еще немного и заживем.
Правда, скучные заседания разочаровали Марину Николаевну. Но еще больше ее разочаровали встречи с избирателями. Люди, приходившие к ней на прием, как правило, имели невероятно мелочные и неважные на ее взгляд проблемы. Крыша протекла, стена обвалилась, пенсию надо повысить на тринадцать рублей. Глаза у людей были грустные, выражения лиц безнадежные: "Мне б только пенсию повысить..."
Марина Николаевна даже злилась. Как же, дескать, такая богатая страна, земля, недра, ресурсы, люди. А тут сидит в приемной целая очередь с обреченным видом, и каждый только и мечтает выклянчить у государства нищенскую подачку.
От этих мыслей Марина Николаевна поехала в Серебрянопрудский район получать землю. Это было в 1992 году. Обратилась в Земельный комитет. Закончила школу фермеров. Земельный комитет дал ей 30 гектаров земли в аренду и обещал содействие. Потом Марина Николаевна вступила в Серебрянопрудскую ассоциацию фермеров, и у нее появились новые товарищи.
Фермеры в ассоциации делились на две отчетливые группы. Первые были жизнерадостны и удачливы, умели дружить со всяким начальством и получать бесконечные кредиты, ссуды и безвозмездные вспомоществования. Вторые, наоборот, были мрачны и отчаянны. Жили практически натуральным хозяйством и ничего не хотели, кроме картошки и репы. Ни те, ни другие при этом не трудились на земле как, по мнению Марины Николаевны, следовало и не заставляли землю работать в полную силу. Первые жили побогаче. Вторые — победнее. Первых Марина Николаевна пыталась уговорить делиться. Вторых — не отчаиваться. Ни то, ни другое не получалось.
Всю кое-как произведенную свою продукцию фермеры сдавали оптовым перекупщикам ниже себестоимости, потому что оптовые перекупщики на самом деле были бандитами и не сдавать им продукцию ниже себестоимости было опасно.
И Марина Николаевна решила начать со сбыта. Она поехала в Москву, договорилась с благотворительными организациями, чтобы те не покупали кабачки и земляную грушу для стариков и инвалидов, а заказывали ей. Выгода получалась обоюдной. Старики имели овощи дешевле, чем в магазине, а Марина Николаевна сдавала продукцию дороже, чем оптовым перекупщикам.
Тут-то и начались проблемы. Оказалось вдруг, что сельскохозяйственную продукцию нужно не только произвести, но еще и сохранить, и отвезти в город. А дороги нет. И телефона нет, чтобы договориться о вывозе. И за каждой мелочью приходится ехать в Москву на перекладных. Но главное — нет электричества, будь оно неладно.
Свет в окошке
Электричество в Лидино — притча во языцех. Соседи Марины Николаевны, фермеры, давно перешедшие исключительно на подножный корм, всякий раз в ответ на ее укоры отвечают, что, мол, как тут работать, если электричества даже нет.
Если лето жаркое и овощи нужно поливать, приходится таскать воду из колодца ведрами. Если лето дождливое, то извозюканную черноземной грязью одежду приходится стирать руками, проклиная действительно лучший и единственный в Подмосковье чернозем.
От рассвета до заката Марина Николаевна все делает вручную и поэтому не успевает засадить и обработать всю выделенную ей в аренду землю. Местное начальство ставит ей на вид нерациональное использование земли, но с электричеством не помогает. А ведь, если бы провели электричество, этой земли Марине Николаевне было бы даже мало.
— Эх, кабы электричество,— говорят соседи, покуривая на солнышке. И Марина Николаевна боится, что постепенно ей тоже станет на все наплевать.
Эх, кабы электричество! Марина Николаевна знает, что согласно указу президента о поддержке фермеров затраты на электрификацию фермы покрываются государством стопроцентно. Но ведь сначала нужно электрифицировать.
Она пыталась получить кредит, хотя многие фермеры вот так же, понадеявшись на президента, брали кредиты под залог, например, городских квартир, строили что-то, тянули провода, представляли необходимые документы, получали официальные подтверждения, что затраты, мол, будут компенсированы в ближайшее время, и до сих пор ждут. Два года. Пять. И городских квартир у них уже больше нет.
Марина Николаевна попробовала было заложить землю. Но ни один крестьянин в России не является частным собственником своей земли, а стало быть, землю нельзя заложить, а стало быть, нельзя обустроить, а стало быть, она не принесет плодов. Нужен закон о земле. Но закона нет, и это замкнутый круг.
Но Марина Николаевна все еще не сдается. Она обошла всех своих бедствующих соседей, поговорила с каждым, люди поскребли по сусекам и купили для линии электропередачи столбы. Сами привезли и сами разложили там, где их надлежит ставить.
Марина Николаевна пошла в Мособлэнерго:
— Протяните линию! Почти все готово.
— Нет,— сказало Мособлэнерго.— Заплатите, тогда протянем.
— Так ведь государство заплатит! Указ президента.
Но Мособлэнерго молчит. Видимо потому, что в отличие от Марины Николаевны, совсем не надеется на государство.
А земля лежит мертвым грузом. Лучший в Подмосковье чернозем не дает ничего, кроме бурьяна. А какая-нибудь пенсионерка в Москве спрашивает продавщицу, сколько будет стоить купить один!.. огурец.
Хорошо хоть у Марины Николаевны есть дочь Лидия, которая, вместо того чтобы ходить на вечеринки и думать о личной жизни, копается в земле от рассвета до заката. Может, правда, потому что это родная земля? Может, правда, без нас она не оживет?
Скажите, часто вы подаете нищим на улицах? Я лично не подаю почти никогда. Но если к вам на улице подойдет человек и скажет: "Подарите мне молоток, я стану каменщиком, буду кормить свою семью своим трудом и строить для людей прекрасные дома",— неужели вы не подарите ему молоток?
Марина Николаевна борется. Стойко преодолевает тысячи трудностей. И совсем чуть-чуть ей не хватает, чтобы победить.
Всякий, кто захочет подарить ей свет в окошке, может обратиться в Российский фонд помощи.