В Москве прошла премьера очередного боевика с участием Брюса Уиллиса — "Меркурий в опасности". На этот раз непобедимый боец с терроризмом выступает в роли лучшего друга детей. Он вырывает страдающего аутизмом вундеркинда из лап американской военщины.
Можно по-разному относиться к Брюсу Уиллису. Можно попенять ему за неразборчивость, с какой он транжирит свои несомненные актерские способности, соглашаясь на заведомо проходные роли. Можно обливать презрением его распавшийся брак с высокооплачиваемой хабалкой Деми Мур, которая одевается хуже всех в Голливуде (да и раздевается не ахти). Можно открыто над ним насмехаться, как Роберт Олтмен в "Игроке", сделавший из Уиллиса живое воплощение самой идеи голливудского хэппи-энда: его персонаж вваливается в последний момент с ружьем, чтобы спасти и вынести на руках Джулию Робертс. Где ты был так долго, дарлинг? — Извини, на улицах ужасные пробки.
В общем, многое можно перечувствовать и передумать, созерцая такой безупречный продукт американской масс-культуры, такой круглый и ядреный орешек, как мистер Уиллис. И тем более удивительно, что к его герою в фильме Гарольда Беккера "Меркурий в опасности" практически невозможно хоть как-то относиться. Несмотря на то что он один раз раздевается по пояс, один раз издевательски щурится и много раз кровоточит. Высосанная из пальца история от этого не становится более колоритной: неудачливый агент ФБР возится с мальчиком-тормозом, имевшим несчастье разгадать сверхсекретный шифр американской разведки — родители недоглядели, чем тешится дитя, за что и получили по пуле в голову, а мальчик в шкафу отсиделся.
Обычаи таинственного агентства национальной безопасности, которое охотится за ребенком, несколько обескураживают: испытывать военные шифры в журнале "Детские картинки", а тех, кто окажется умнее шифровальщиков,— убивать всей семьей. Разгадаешь так пару шарад на сон грядущий, а утром глядь: мой первый слог на дне морском, на дне морском второй мой слог...
Рекламный девиз фильма выглядит как запоздалая попытка расставить отсутствующие в нем акценты и разбросать неработающие приманки: "Этот шифр недоступен. Этот мальчик недосягаем. Этот агент неудержим". Вот уж что абсолютно никого не волнует — так это доступность шифра "Меркурий". Чтобы шифр взволновал, им должно быть зашифровано нечто судьбоносное: где зарыт клад или когда наши начнут бомбить. А так, из чистой любви к криптографии, довольно трудно разделить озабоченность Алека Болдуина в роли отрицательного подполковника, кудахчущего над своими закорючками. Для Болдуина, который считается видным драматическим актером, в сценарии написано много монологов: о слезинке ребенка, о том, что вся Америка — одна команда, и о том, что думает его жена о его умении обращаться с людьми. Решительное объяснение между Уиллисом и Болдуином происходит в его винном погребе, где Уиллис, цинично отхлебнув из всех бутылок, в качестве неотразимого довода обрушивает полку с коллекционными винами.
Что касается мальчика, то он и в самом деле недосягаем. Все время рычит, брыкается и норовит сигануть под колеса. Чувствуется хорошее знакомство юного актера Мико Хьюза с работой Дастина Хофмана в фильме "Человек дождя". Сравнивать с Хофманом глупо, но аутизм мальчика какой-то незрелый и неосознанный. В сочетании с воспитательной сосредоточенностью Уиллиса эффект совершенно психоделический: мальчик думает о своем, агент — о своем, но понимают друг друга с полувзгляда. К концу фильма аутичный ребенок уже научается, осторожно ступая по краю крыши, приносить хозяину нечаянно оброненный в драке пистолет. Этой маленькой педагогической победой и исчерпывается весь задуманный режиссером психологизм: дежурный ритуал финальных объятий не в счет.
Американские критики рекомендуют смотреть фильм на большом экране только тем, кто балдеет от стрекотания вертолетных пропеллеров в системе Dolby Surround. Остальные могут остаться дома и спокойно решать свои кроссворды. ФСБ к вам само придет. Несмотря на ужасные пробки.
ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА