У властей индустриальных стран возникла новая идея — непременно повысить налоги на доходы граждан, чтобы уменьшить дефициты бюджетов. Обозреватель "Власти" Сергей Минаев считает, что эта идея порождена второй волной мирового финансового кризиса — гражданам просто предлагается ее оплатить.
Противостояние властей и граждан в вопросах подоходного налогообложения всегда проходило очень драматично. В 1449 году попытка ввести в Англии подоходный налог кончилась восстанием в графстве Кент. В результате король был вынужден отрубить голову своему главному сборщику налогов и отменить налог. В 1472 году Эдуард IV добился от парламента введения 10-процентного подоходного налога, чтобы нанять 13 тыс. лучников для войны во Франции. Англичане отказались платить, и королевский министр финансов признал, что налог придется отменить. В 1641 году парламент принял закон, согласно которому дворяне платили подушный налог (от £10 в год для сквайра до £100 для герцога), а недворяне — подоходный (5% в год). Недворяне платили настолько неохотно, что в 1698 году подоходный налог был отменен с формулировкой: "Не подходит для Англии".
О соотношении свободы и налогов много размышляли в Британии XVII века. Уинстон Черчилль писал о тех временах: "За кем последнее слово в вопросах налогообложения? До тех пор каждый принимал средневековую доктрину: "Король не может править своим народом по законам иным, чем те, на которые согласен народ, и, следовательно, не может облагать народ налогами без его согласия" Но эту доктрину никто серьезно не анализировал. Если это фундаментальный закон Англии, пришел ли он из мглы древности или порожден уступками прежних королей? Является ли налогообложение по согласию неотъемлемым правом, присущим каждому англичанину от рождения, или привилегией, которую можно отнять? Выше ли король закона?"
Власти по традиции оправдывали подоходное налогообложение чрезвычайными обстоятельствами. 9 января 1799 года налог для финансирования войны с Наполеоном был одобрен палатой общин британского парламента со ставкой в 10% со всех доходов, превышающих £200 в год, с пониженной ставкой для доходов от £60 до £200 в год и налоговым освобождением для тех, кто получал меньше £60 в год. Совет общин города Лондона принял заявление по поводу введения налога, в котором сообщил, что "обложение налогом ненадежных и постоянно меняющихся доходов от труда и умения людей, занимающихся ремеслами и свободными профессиями, является проявлением произвола, жестокости и притеснения, а методы его сбора не соответствуют британской конституции и противны чувствам англичан". В 1816 году введенный как временный налог отменили. Но в 1842-м вернули, чтобы сбалансировать госфинансы. И вот в наше время английский экономист Генри Точ задался вопросом: почему, собственно, британский бюджет принимается каждый год, когда любая частная фирма планирует свою деятельность на несколько лет вперед? Единственным разумным объяснением он счел то, что подоходный налог по-прежнему считается временным, и налогоплательщики должны каждый год соглашаться отложить его отмену.
Иногда властям удавалось убедить граждан в том, что обложение их доходов налогом нужно в их же собственных интересах: государство не может существовать в условиях постоянной нехватки денег в бюджете. В 1875 году британский премьер Уильям Гладстон заявил, что все, в том числе члены парламента и их избиратели, озабочены необходимостью увеличения государственных расходов, немыслимого без значительного подоходного налога. Точно так же рассуждали государственные деятели и в других странах, и в итоге появился подоходный налог современного типа — прогрессивный. Когда в 1894 году прогрессивный подоходный налог был введен в США, люди выстраивались в очереди, чтобы его уплатить, причем платили даже те, кто мог воспользоваться льготами. Власти решили воспользоваться подобными настроениями налогоплательщиков, и в 1916 году верхняя планка подоходного налога в США была повышена с 7% до 15%. В 1917 году — до 67%, а в 1921-м она уже составляла 77%.
Налогоплательщики начали быстро терять энтузиазм. По итогам 1915 года, когда максимальная ставка налога составляла 7%, налоговую декларацию подали 206 американцев, чей годовой доход превышал $1 млн. По итогам 1921 года (налог — 77%) таких деклараций было подано всего 21.
Впрочем, подобное изменение настроений можно было предсказать, как это сделала британская газета The Times в редакционной статье, опубликованной еще в мае 1894 года, когда в Британии были введены прогрессивные ставки подоходного налога: "Выберите крупных и относительно крупных собственников для налоговой атаки, и очень скоро, как по волшебству, они начнут от вас скрываться и исчезать, точно так же, как любое существо в мире сделало бы, если бы почувствовало, что его атакуют. Даже полудохлая ворона не захочет, чтобы в нее постоянно стреляли".
После мирового финансового кризиса 1929 года и наступившей Великой депрессии появились офшоры современного типа, и богатые люди с целью избежать прогрессивного налогообложения на родине, стали переводить свои деньги туда. Один из друзей президента Франклина Рузвельта, пришедшего к власти после начала кризиса и взявшегося этот кризис преодолеть, вспоминал, как богатый американский финансист сказал ему за стойкой парижского бара: "Все свои деньги я перевел на Багамы, и они останутся там, пока этот ублюдок остается в Белом доме".
Сейчас ситуация напоминает 1930-е годы, только вместо термина "Великая депрессия" используется термин "Великая рецессия 2008-2009 годов". И в индустриальных странах зашла речь о повышении налогов. Французский президент Франсуа Олланд обнародовал планы властей поднять верхнюю планку подоходного налога с нынешних 41% до 75% для самых богатых — тех, чей доход превышает €1 млн в год. И пресса оживленно обсуждает, действительно ли богатейший человек во Франции Бернар Арно, руководитель концерна LVMH, в который входят компании, производящие модные товары, собирается в связи с этим принять бельгийское гражданство.
Этим предполагаемая налоговая реформа не ограничится: французские власти также собираются отменить нынешнее льготное налогообложение процентов, дивидендов и поступлений от продажи собственности и обложить их обычным подоходным налогом (разумеется, прогрессивным).
Португальские власти, в свою очередь, уже приняли решение о введении с 2013 года специального "налога национальной солидарности", которые должны будут платить граждане, которые зарабатывают более €1 млн в год. Впрочем, и остальным гражданам придется платить больше, потому что пересматриваются все ставки прогрессивного подоходного налога.
В США налоговая тема оживленно обсуждается в ходе предвыборной борьбы. Нынешний президент Барак Обама считает, что налоги нужно повышать, но не для всех, а только для самых состоятельных.
Отличие нынешней налоговой политики от 1875 года, когда Гладстон говорил о необходимости роста налогов для того, чтобы финансировать рост госрасходов, состоит в том, что увеличивать госрасходы никто не собирается, напротив, их все собираются сокращать. И повышение налогов пойдет всего лишь на уменьшение бюджетных дефицитов. Скажем, французские власти заявляют, что бюджетный дефицит нужно уменьшить на €30 млрд — и это потребует от французских граждан "самых больших жертв за жизнь целого поколения".
Россия по традиции в своей бюджетной политике делает ставку на доходы от нефтегазовой добычи и нефтегазового экспорта. Следует, однако, заметить, что общая тенденция к попыткам как-то сбалансировать бюджет затронула и страны, где заметную роль в нем играют углеводороды. Скажем, в Великобритании в марте 2011 года налог на выручку от добычи нефти и газа был повышен с 20% сразу до 32%. В результате добыча по итогам 2011 года упала на 18%.
Ситуация, конечно, сложилась оригинальная. В странах ЕС происходит спад производства, сами власти заявляют, что налоговые поступления упали именно из-за спада, и повышают налоговые ставки. Таким образом, чем больше спад, тем, по их мнению, должны быть выше налоги. Граждане и предприниматели, которые в конце XIX века с энтузиазмом платили новоизобретенный прогрессивный подоходный налог, делали это во многом потому, что мировая экономика в целом испытывала подъем. В условиях спада они свой энтузиазм утратили. В России налоговые поступления не падают, пока не падают мировые цены на нефть. Не исключено, что, когда они все-таки упадут, российские власти поддадутся общемировой тенденции компенсировать падение ростом налогов.
Заметим, что во многом эта тенденция вызвана мировым финансовым рынком. В частности, страны еврозоны, которым с этого рынка все труднее получать деньги именно из-за неблаговидного состояния государственных финансов, стремятся получше выглядеть в глазах кредиторов. А кредиторы становятся все более осторожными, учитывая всеобщие разговоры о второй волне мирового финансового кризиса. В сущности, налогоплательщики должны оплатить стремление властей лучше выглядеть и, таким образом, просто заплатить за вторую волну кризиса.