Зеркалом треснуло

Трудно припомнить художника, который вызывал бы такую единодушную реакцию у местного художественного сообщества. Группу AES+F (Татьяна Арзамасова, Лев Евзович, Евгений Святский и примкнувший к ним позже Владимир Фридкес) не любят. Почти единодушно не любят коллеги-художники, кураторы и критики. За то, что они богатые и знаменитые. Дело не в зависти, по крайней мере не только и не всегда в ней.

Если говорить о международной известности, то "аесов" так же часто приглашают на всевозможные биеннале, как и группу "Что делать?", и для заграничных искусствоведов они стали таким же воплощением русского искусства нулевых, как Олег Кулик был воплощением русского искусства 90-х. Про добившихся признания там Илью Кабакова, Бориса Михайлова, Олега Кулика или "Что делать?" тут принято говорить, что они — так или иначе — продали родину. Официальный сайт AES+F существует только на английском языке; в разделе "Критика" опубликованы тексты одних лишь англоязычных авторов (исключение сделано для Екатерины Деготь); в списке галерей, представляющих группу, за московским "Триумфом" следуют галереи из Нью-Йорка, Сиднея, Вены, Зальцбурга, Женевы, Турина, Будапешта, Гонконга, Пекина, Сеула, Токио и даже Маракайбо (это в Венесуэле). Похоже, продавая родину, "аесы" не продешевили. Голливудский размах, с каким снимаются их блокбастеры в последнее десятилетие, поражает воображение "русского бедного" искусства. Фотомодели, кастинги, грим, декорации, туалеты haute couture, 3D-моделирование — не группа, а целая киностудия. Ассоциации с кинопроизводством тем более оправданны, что аесовские мотивы вполне сознательно возникают в "Мишени" Александра Зельдовича, и порой кажется, будто первые кадры "Меланхолии" Ларса фон Триера, застывшие под вступление к "Тристану", украдены из какого-то аесовского фильма.

Точнее, AES+F — не киностудия, а архитектурная мастерская. Татьяна Арзамасова и Лев Евзович — и правда, архитекторы по образованию, заканчивали МАРХИ, Евгений Святский — книжный график, а книга — род малой архитектурной формы, только Владимир Фридкес — глянцевый фотограф, но какая же подача без фотографий. Архитектурная мастерская, мыслящая проектами и выжимающая все, что можно, из каждого метра выделенной площади. Все дорогостоящие видео сопровождаются выпуском серий фотографии, живописи, скульптуры и фарфора по их мотивам. Проекты выполнены безукоризненно, все, что обещано в концепции, "сдано под ключ", так что критику практически некуда вставить свое веское слово — художники все уже сами про себя сказали. И этот прямолинейный и безвоздушный путь от замысла к воплощению как будто бы отменяет любые разговоры о форме и смысле, невольно переводя дискуссию из эстетической плоскости в этическую.

"Трилогия" открывает выставочный сезон обновленного ЦВЗ "Манеж", параллельно ее покажут в Martin-Gropius-Bau, едва ли не самой престижной выставочной площадке Берлина. Над своим opus magnum "аесы" работали шесть лет и сейчас предлагают рассматривать впервые собранные вместе три его части — "Последнее восстание", "Пир Трималхиона" и "Allegoria Sacra" — как "Ад", "Рай" и "Чистилище" новой "Божественной комедии". Ад — северный и снежный: действие (вернее, бездействие) "Последнего восстания", где прекрасные и безжалостные дети рубятся насмерть в бескровной компьютерной битве, происходит на какой-то волшебной горе, она же — альпийский горнолыжный курорт. Рай — южный и тропический: гламурные гости "Пира Трималхиона" прибывают в многозвездный отель на берегу океана. Чистилище же оказывается выстроено как хайтековский аэропорт, из которого души персонажей "Allegoria Sacra" разлетятся — кому куда суждено. Как обычно, мизансцены полны цитат из барочной живописи, а саундтреки основаны на музыке Вагнера и венских классиков, то есть джентльменского набора художественных вкусов общества, думающего, что оно высшее. И от этой преднамеренной высококультурной пошлости не спасают ни игры в зашифрованные подтексты ("Пир Трималхиона" отсылает к роману Петрония, "Allegoria Sacra" — к загадочной картине Джованни Беллини из Уффици), ни артистизм в духе "концептуальных проектов" глянцевых журналов, где рядом с моделями ни с того ни с сего появляются каннибалы, кентавры, павлины, пришельцы, обезьяны, кашалоты и зеленый попугай. Время движется и не движется, благо "фильмы", составленные из тысяч фотографий Владимира Фридкеса, построены на постоянных повторах движений и пронизаны колебательными ритмами. В этом замороженном — холеном, сытом и благополучном — царстве смерти нет; любые апокалиптические сцены — взрывы, катастрофы, отрубленные головы — выглядят неубедительно, как ужасы виртуальных игр. Три изогнутые дугой колоссальных экрана с многоканальными видеопроекциями засасывают зрителя в холодный мир хайтековского дизайна и стерильных пространств фешенебельного курорта, дорогого отеля и международного аэропорта, которые в России ассоциируются с роскошным и буржуазным, отделенным от враждебной социальной среды парниковой пленкой образом жизни.

Похоже, когда "Последнее восстание" начиналось, замысла новой "Божественной комедии" с "Адом", "Раем" и "Чистилищем" еще не было, идея триптиха пришла в ходе работы, и, как знать, не трансформируется ли потом трилогия в тетралогию. Чтобы логическим финалом этого Gesamtkunstwerk'а стал выход героев навстречу "гибели богов" — из оранжерейной безопасности на улицу, скажем, на митинг протеста. То, что делают "аесы", среди московских bobo (bourgeois bohemians — словечко-аббревиатура bobo впервые появилось в книге "Bobo в раю: новый высший класс и как они туда попали", написанной колумнистом The New York Times Дэвидом Бруксом как раз в 2000-м, когда AES+F стали двигаться в сторону своей голливудской эстетики) теперь не слишком модно. Зато модна неомарксистская фразеология, в терминах которой действующие лица "Трилогии" описываются вовсе не как олигархия или крупная буржуазия, а как "креативный класс". Которому "аесы" услужливо подставляют свое кривое зеркало. Но креативный класс, ведущий родословие от старой советской интеллигенции, привык смотреться в другие зеркала, производства фабрики высокодуховности имени Тарковского. Себя, как в зеркале, он здесь не видит. И это зеркало ему не льстит.

ЦВЗ "Манеж", с 26 сентября по 12 октября