Некролог
В субботу в Москве трагически погиб Александр Белявский. 80-летний актер выпал из окна дома, в котором жил: неизвестно, был ли это несчастный случай или самоубийство.
Телевидение обрекло Белявского ассоциироваться исключительно с душегубом Фоксом из фильма Станислава Говорухина "Место встречи изменить нельзя" (1979) и собутыльником доктора Лукашина Сашей из "Иронии судьбы" (1975) Эльдара Рязанова.
Ну, и еще первый "пан ведущий" (1966-1967) "Кабачка 13 стульев", самой смешной советской телепередачи. Говорят, что идея комедии масок как бы польского происхождения принадлежала именно Белявскому. Польшу он полюбил как раз в те годы, снимаясь в "Четырех танкистах и собаке" (1966-1970) Конрада Наленцкого. Майор Иван Павлов, в последних кадрах сериала получающий — уже после победы — пулю в спину от мальчишки-вервольфовца, это ведь тоже символ своей эпохи.
Конечно, Фокс — отменная актерская работа, не виданный в советском кино злодей. Импозантный, щеголеватый обаяшка с ямочкой на подбородке и боевым орденом на груди казался сошедшим с плаката героем, на которого должна равняться вся страна. Белявский сыграл именно что оборотня. Главарь банды "Черная кошка" в своей притворной офицерской ипостаси был затаившимся, жестоким, пластичным зверем. А обезвреженный и скрученный, он вдруг излучал — в тени неминуемой "вышки" — наивное кокетство, что-то бабское. Недаром незадолго до Фокса Белявский сыграл в фильме Михаила Жарова и Виталия Иванова "И снова Анискин..." (1978) застенчивого жулика Молочкова, для пользы дела способного и в бабу переодеться.
Фокс — квинтэссенция двойственности дара Белявского, выразившейся уже в его актерских дебютах на сцене и экране. В "Горе от ума" самодеятельного театра иркутского геологического управления, куда в 1955 году распределили молодого специалиста, он сыграл Молчалина так, что заслужил похвалу профессиональных критиков. А поступив в Щукинское училище, дебютировал ролью положительного рабочего в "Рассказах о Ленине" (1957) Сергея Юткевича.
Бог с ним, с Фоксом. Задолго до него состоялась у Белявского другая роль тоже своего рода оборотня. Роль — сыграй он лишь ее одну, все равно остался бы в истории — Володи в "Июльском дожде" (1966) Марлена Хуциева, лучшем фильме советской "новой волны". Ничего трагического не происходило, просто расставалась молодая пара. Но фильм переполняла не просто печаль, а обреченность: словно неумолимо и постепенно иссякал воздух жизни. Фильм ощущался реквиемом по "оттепели" и молодости.
Белявский — опять-таки на контрасте почти плакатной типичности и внутренней порчи — сыграл героя новой, безвоздушной эпохи. "Антимагнитного, морозоустойчивого, водонепроницаемого, антикоррозийного, тугоплавкого", как восхищенно-пугливо характеризовал его экранный друг. Без видимого сожаления распрощавшегося с идеализмом "оттепели", обреченного преуспеть в прекрасном, прагматичном новом мире.
Сразу после "Июльского дождя" Белявский получил еще одну главную роль — физика Сергея Крылова в экранизации (1967) Сергеем Микаэляном романа Даниила Гранина "Иду на грозу",— призванную смыть трагическое послевкусие, оставленное Хуциевым, продемонстрировать, что есть, есть в СССР ученые-романтики, не иссяк их энтузиазм.
Эти роли были у Белявского главными во всех смыслах слова. Подавляющее большинство из сотни его кино- и телеработ — второго плана или эпизодические. Впрочем, эту сотню стоит умножить на два. Белявский был одним из ведущих актеров дубляжа. Когда мы слышим Клода Брассера в "Набережной туманов", Жана Габена во "Французском канкане", Луи де Фюнеса в "Замороженном", Бельмондо в "Кто есть кто" или Микеле Плачидо в "Спруте", это тоже роли Белявского, к которым он относился с той же актерской ответственностью, как к любому, самому проходному, эпизоду.