В Санкт-Петербурге завершился Восьмой международный кинофестиваль документального, короткометражного игрового и анимационного кино "Послание к человеку". Программа фестиваля включала в себя международный конкурс, международный конкурс дебютов, специальные программы. С председателем основного конкурса, знаменитым немецким режиссером и сценаристом ФОЛЬКЕРОМ ШЛЕНДОРФОМ, встретился корреспондент Ъ ДМИТРИЙ Ъ-САВЕЛЬЕВ.
— Господин Шлендорф, вспомнив, с какой желчью вы обрисовали нравы журналиста-подонка Тетгеса в "Поруганной чести Катарины Блюм", я подумал, что вы испытываете неприязнь ко всей журналисткой братии.
— Нет-нет, журналистов я уважаю, но в фильме был выведен особый тип из германской "желтой" прессы 70-х, воинственно настроенной против молодежного движения, не журналист в истинном смысле слова.
— Героиня того же фильма очень боится одиночества и произносит: "Самое страшное — остаться одной и потихоньку напиваться перед телевизором". Вы боитесь одиночества, бежите от него или, напротив, к нему стремитесь?
— Скажем так: я не считаю себя человеком общественным. Когда я снимал свой первый фильм, мне было 25 лет. До этого я работал ассистентом режиссера и волей-неволей вынужден был существовать в окружении как минимум сотни людей. Это нелегко. Еще студентом я подумывал о том, чтобы стать иезуитом и провести жизнь в обществе книг за монастырскими стенами.
— Вы были религиозны?
— Вовсе не из религиозных соображений. Просто для того, чтобы остаться в одиночестве. Думаю, я был бы счастлив.
— В этом году вы отказались от визитов в Берлин и Канн именно потому, что светская жизнь вас утомляет?
— В былые годы я очень часто бывал на этих фестивалях с великой пользой для себя: я видел много новых фильмов, завязывал знакомства и общался с коллегами из других стран. Сейчас все по-другому. Фестивали превратились в гигантские рынки, где все крутится вокруг купли-продажи фильмов и их промоушна. Посмотреть фильмы решительно не удается. Если гость известен, например, как известен я, он должен присутствовать на приемах, участвовать в пресс-конференциях, общаться с телевизионщиками — времени на просмотры просто нет. С тем же успехом можно посетить не кинофестиваль, а биржу... В конце концов мне все это смертельно надоело, и я решил поставить на таких фестивальных визитах крест. Даст Бог, когда-нибудь сбрею усы, натяну парик и прибуду на какой-нибудь фестиваль инкогнито под видом кинокритика.
— Петербургское приглашение вы приняли потому, что "Послание к человеку" более походит на кинематографическую лабораторию, чем на околокинематографическое шоу?
— Да, я знал, что здесь не будет никакого цирка и шумной толпы, что соберется небольшое количество людей, которые заинтересованы прежде всего в фильмах. Кроме того, у меня были эгоистические резоны: не скрою, мне хотелось провести какое-то время в Петербурге.
— Программа была настолько плотной, что на петербургские красоты у вас едва ли находилось время.
— Единственная жалоба с моей стороны: игровых короткометражек было чересчур много. Я, принимая приглашение возглавить жюри, рассчитывал на большее количество документальных картин. Увы, я оказался не в жюри российского конкурса и вынужден был смотреть по большей части французские, итальянские и немецкие игровые короткометражки.
— Если бы вы сейчас начинали режиссерскую карьеру, то предпочли бы игровому кино документальное?
— Не уверен. Вот если бы мне сказали: "Либо ты вообще не будешь снимать кино, либо будешь снимать только документалистику", я выбрал бы последнее. Мой друг Вернер Херцог больше десяти лет не снимает игровые фильмы — рынок требует от него коммерческого товара, а ему это неинтересно. Но он делает замечательные документальные картины.
— На пресс-конференции вы говорили, что одно из главных достоинств петербургского фестиваля — то, что его фильмы короткие. В то же время сейчас очевидна тенденция к "разбуханию" среднего фильма, увеличению его протяженности во времени.
— Если говорить о грандиозных проектах вроде "Титаника", то это к соображениям искусства не имеет никакого отношения и выбор художника здесь ни при чем. Просто студии коммерчески выгодно сделать несколько масштабных суперпроектов в год. Но реакцией на подобные проекты и должны стать фильмы плотные, выверенные в деталях, концентрирующие зрительское внимание на конкретных вещах. Сегодня главной чумой является видео. Оно не имеет структуры и формы, его взгляд блуждает, автор лишен возможности добросовестно отобрать необходимое, сделать точный монтаж. Может быть, один из главных уроков этого фестиваля заключается в ясном осознании: чтобы снять фильм, недостаточно просто бродить с включенной видеокамерой.
— Снимая фильм "Король ольхи" о временах германского фашизма, вы говорили, что размышляете прежде всего об опасности обольщения властью. Насколько эта проблема актуальна сегодня?
— В полной мере. Я рассказывал о тех временах, потому что сегодня намечается тенденция представить немцев жертвами нацизма. Возьмите "Список Шиндлера" или другой голливудский фильм на эту тему — никто не хочет говорить о сознательном участии немцев в этой чудовищной вакханалии. Намного легче проливать слезы сострадания, чем стремиться понять, почему народ был преисполнен такого энтузиазма. Людей ведь никто не заставлял — они сами творили все это на великом эмоциональном подъеме.
— Многие российские интеллигенты не чужды мысли, что их долг — быть в оппозиции к любой власти. Согласны ли вы с такой жизненной установкой?
— Нет. В иных случаях сотрудничество и соучастие необходимо.