ГЛЕБ Ъ-БАРАНОВ
Помните, как гордились российские власти интеграцией нашей страны в мировую экономику? Малейшее колебание индекса Dow Jones немедленно сказывалось на индексе РТС, поток иностранных инвестиций казался неисчерпаемым, а доходность ГКО, неудержимо снижаясь, стремилась к уровню US Treasures. И даже первые симптомы кризиса были встречены ЦБ с некоторым оптимизмом. "Российская экономика в полной мере ощутила себя частью мировой экономической системы",— заявил 28 октября прошлого года председатель Банка России.
Дальнейшее общеизвестно. Индекс РТС и ставка рефинансирования начали неудержимо двигаться навстречу друг другу, а связь между колебаниями котировок отечественных бумаг и событиями на международных рынках прослеживалась все меньше и меньше. После того как в мае эти два индикатора сравнялись, какая-либо видимая связь между индексами РТС и Dow Jones просто исчезла. Российский рынок окончательно стал миром в себе. Западным инвесторам, видимо, просто трудно представить себе рынок, где ставка рефинансирования и национальный фондовый индекс близки по абсолютным числовым значениям.
Шутки шутками, но факт остается фактом. Растет ли, падает ли Dow Jones — российским бумагам уже все равно. У них другие заботы. Можно было бы объяснить нынешнюю ситуацию уходом большинства иностранцев, но нет, как недавно заявил Сергей Дубинин, на рынке госбумаг доля нерезидентов практически не изменилась (порядка 29%). Скорее всего, и на фондовом рынке зарубежные инвесторы еще не вывелись. Казалось бы, если доля нерезидентов остается прежней (пусть даже и уменьшившись в денежном исчислении), то должно сохраняться и влияние зарубежных рынков на наш. Однако этого нет. Причина, видимо, в том, что российский рынок больше не рассматривается западными инвесторами как фондовый рынок в нормальном понимании этого слова.
Есть, конечно, категория рискованных инвесторов, которые покупают бумаги стран, ведущих безнадежные войны или переживающих кровавые революции. Нередко на таких вложениях теряют значительные суммы, но бывает и так, что копеечные вложения приносят фантастическую прибыль. И похоже, что Россия постепенно приобретает репутацию подходящего места для таких инвесторов.
По большому счету участники фондового рынка разделились на два лагеря. Одни ждут возможности уйти с него с минимальными потерями, другие готовы похоронить здесь свои деньги, теша себя надеждой, что через годы они взойдут-таки и принесут плоды.
Так что называть российский рынок хоть сколько-нибудь интегрированным в мировой просто язык не поворачивается. В такой ситуации было бы вполне логично провести сходную операцию и над валютным рынком. Например, изменить режим конвертируемости рубля. Для правительства это обидным уже не будет.
Россия, конечно, страна специфическая. Однако процессы, сходные с теми, что происходят у нас, идут по всему миру. Вызовет ли сегодня падение гонконгского фондового индекса на 14% такие последствия, как минувшей осенью? Скорее всего, нет. Во всяком случае, корреляция между азиатскими и западными фондовыми индексами в последние месяцы прослеживается все хуже — даже колебания японского Nikkei-225 в последнее время не влияют на европейские индексы столь прямо, как год назад.
То, что мы наблюдаем сейчас, очень похоже на начало разрушения мировой финансовой системы, сложившейся за последние 25 лет. Во всяком случае, большинство экспертов в последнее время сходятся в том, что в ближайшие годы темпы роста мировой экономики должны существенно замедлиться. Более того, не исключен всемирный экономический спад и продолжительная депрессия. Собственно, в странах Юго-Восточной Азии она уже началась.
А в дальнейшем события вполне могут развиваться по "принципу домино". В первую очередь пострадают государства, которые имеют серьезные экономические связи с данным регионом, а также те страны, чьи товары конкурируют на внешнем рынке с подешевевшей азиатской продукцией. И первые же признаки ухудшения ситуации (не следует забывать, что нервозность инвесторов весьма повысилась) вполне могут вызвать крах финансовых систем этих стран. Затем пострадают государства, связанные с новыми пострадавшими,— и далее без остановок. Уже в скором времени могут возникнуть неприятности у латиноамериканских и ближневосточных стран. А в дальнейшем придет черед европейских государств и США, пока сохраняющих довольно высокие темпы экономического роста.
И если это произойдет, то наступившая депрессия по своей жесткости вряд ли будет уступать тем, что наблюдались в XIX веке. В самом деле, с 30-х годов правительства развитых стран научились не доводить свои страны до депрессий. Однако для того, чтобы преодолеть мировую депрессию, нужно правительство с заметно большими возможностями. Ни МВФ, ни Мировой банк на эту роль явно не годятся.
Конечно, есть надежда, что в полной мере этот сценарий все же не осуществится. Однако даже заметное снижение темпов роста мировой экономики может сильно затруднить деятельность международных финансовых организаций. А это означает, что через какое-то время охваченным кризисом странам придется выкарабкиваться самостоятельно — ресурсов МВФ просто не хватит на всех. Так что даже если России удастся сейчас получить кредит в $15 млрд, он может оказаться последним. И уже в следующем году ей придется рассчитывать лишь на собственные силы.
По мере углубления мирового кризиса страны выпадают из глобальной финансовой системы