На национальных чемпионатах по велоспорту среди профессионалов обычно формируется костяк шоссейных сборных на чемпионаты мира. Попасть в сборную своей страны — честь для любой звезды велоспорта. Кроме, пожалуй, нашей. В Нижнем Новгороде, где в минувшее воскресенье на чемпионат России собрался практически весь цвет отечественного профессионального велоспорта, о своем нежелании участвовать в октябрьском мировом первенстве в Голландии заявили и профи номер один Павел Тонков, и не менее известный Дмитрий Конышев. 37-летний ПЕТР УГРЮМОВ, занявший второе место в общем зачете "Тур де Франс-94", победитель множества престижных многодневок, в беседе с корреспондентом Ъ ВАЛЕРИЕЙ Ъ-МИРОНОВОЙ высказался не так категорично.
— В сферу ваших профессиональных интересов чемпионат мира также не входит?
— Суть проблемы заключается в том, что чемпионаты мира последних лет слишком поздно проводятся. Если бы они проходили, как это было раньше, в конце августа — начале сентября, то большинству гонщиков планировать в них участие было бы намного проще. Если говорить конкретно о Голландии, то, к примеру, даже погода там в октябре будет против нас. Ведь удовольствие гоняться под проливными холодными дождями весьма сомнительное. Я уж не говорю о спортивной форме: в конце сезона у большинства спортсменов кондиции резко снижаются. Словом, организаторы допустили огромный просчет, решив проводить чемпионаты мира в середине осени.
— Получается, мнение гонщиков по этому вопросу никого не интересует?
— Вся итальянская профессиональная лига возмущалась, и не раз. Однако, как выяснилось, руководство Международного союза велосипедистов заключило долгосрочные спонсорские контракты, и теперь изменить ситуацию можно реально лишь через несколько лет. Если говорить лично обо мне, то если я к октябрю почувствую, что нахожусь в приличной кондиции и боеспособен, то на чемпионат мира поеду. К слову, я всегда был рад участвовать в мировых первенствах. Чемпионат мира — это лотерея, где шанс на выигрыш есть у любого. И упускать его просто глупо. Даже в моем уже почтенном возрасте.
— Выходит, и Конышев, и Тонков думают иначе?
— Что касается Дмитрия, то в этом году, например, он уже протянул в прекрасной форме довольного долго. Его помощь Марку Пантани в достижении им победы на "Джиро" оказалась просто бесценной. Поэтому Конышев ввиду наступившего естественного спада пропустит "Тур де Франс". Кроме того, через две недели он ждет пополнения в семействе, и голова его по вполне объяснимым причинам надолго будет занята совсем не велосипедными мыслями.
— Так кто же из ваших друзей — российских профессионалов старшего возраста хотел бы поехать в Голландию?
— Точно знаю, мой однокашник по клубу "Балан" Александр Гонченков. Правда, в данный момент он лечится от желудочной инфекции.
— Куда, на ваш взгляд, идет российский велоспорт?
— Мне безумно жаль, что такие специалисты, как Николай Горелов или Александр Гусятников сейчас вынуждены заниматься не своим делом. Но ведь никто из нас в отдельности не в силах изменить ситуацию в стране и в обществе. Состояние дел в спорте вообще и в таком тяжелом, как наш, в частности целиком зависит от общего благосостояния России и ее народа. Даже просто существовать людям сейчас трудно. А в велоспорте остались, по существу, одни фанатики.
— Когда закончите выступать, вы вернетесь в Россию?
— Я не готов ответить на этот вопрос однозначно. За те десять лет, что живу в Италии, в России произошли колоссальные изменения. Уж и не знаю, сколько раз здесь все перевернулось. Признаться, я давно потерял ориентацию и не могу понять, куда здесь все идет. Приехать в Россию ни с чем и стать никем? Стоит ли?
— А кем вы себя видите в будущем за границей?
— Простым, нормально чувствующим себя человеком. Попытаюсь остаться в спорте. В каком качестве, пока не знаю. А не получится, попробую себя в туристическом бизнесе. Живу-то я уже давно в курортном, да еще облюбованном русскими Римини. Но как бы там ни было, в душе я был и останусь русским человеком. Поэтому мне, конечно, больно за то, что происходит сейчас с моей страной. Но... жизнь есть жизнь. И каждый отдельно взятый человек всегда стремится к лучшему, добивается лучшего. Пока же в России я вижу намного меньше счастливых лиц, чем, скажем, в Италии. И это говорит о многом. Если там простые люди счастливы, то здесь нет. Ехали мы с Тонковым недавно по Нижнему Новгороду, и знаете, что он мне сказал?
— И что же?
— "Что здесь,— спросил Паша,— похороны? Такая тишина гробовая". Люди, пришедшие на трассу,— кстати, их было больше, чем на таком же чемпионате в позапрошлом году,— стояли с открытыми ртами и в полном безмолвии. Казалось, они просто недоумевали, глядя на нас: мол, кто это такие и что они тут делают? Одна женщина на горе даже пожалела нас: "Ребята, что ж вы тянете-то? Езжайте поспокойнее, если вам так тяжело". Россияне сейчас думают, как им просто выжить. И смешно обвинять их в том, что ни черта они не смыслят в нашем велоспорте.
— А ведь, наверное, вся Италия ликует по поводу победы Пантани в "Джиро"?
— Ликует — не то слово. Безумствует. А я не могу себе даже представить, что в России наступят времена, когда обычный трудяга отложит свои дела и отправится с палаткой с вечера на какую-нибудь гору, чтобы на следующий день на несколько мгновений увидеть пролетающий мимо велопелотон. А в Европе это норма. У людей пикник. Они радуются.