Ровно десять лет назад в СССР был принят закон "О кооперации". КПСС тогда решила спастись с помощью кооперативных кафе. Но ничего не получилось.
Илья Ильф и Евгений Петров в свое время очень точно нарисовали картину СССР 1930 года. Когда Остап Бендер и Шура Балаганов захотели пообедать, оказалось, что в городе Арбатове нет ни государственного, ни частного сектора. Есть только кооперативный. Кооперативная столовая "Бывший друг желудка" была, правда, закрыта по случаю учета шницелей. Пришлось пообедать в летнем кооперативном саду. Наиболее широко гуляли в Арбатове, катаясь на единственной в городе иномарке "Лорен-Дитрих" и танцуя в голом виде при луне, именно кооператоры — члены правления и лавочной комиссии железнодорожного кооператива "Линеец". Даже главная площадь города носила название Спасо-Кооперативная. В общем, как возмущался зицпредседатель Фунт по поводу советской действительности того времени: "Где частный капитал? Где первое общество взаимного кредита? Где, спрашиваю я вас, второе общество взаимного кредита? Где товарищество на вере? Где акционерные компании со смешанным капиталом? Где это все? Безобразие!" Одни сплошные кооперативы.
Нельзя сказать, что Иосиф Сталин любил кооператоров. Он любил только госсектор. Но большевики прекрасно понимали, что государственная промышленность и торговля доведут большинство населения СССР до голодной смерти, чего они по политическим соображениям вовсе не хотели. Поэтому Сталин разрешил гражданам спасаться самостоятельно, выпуская предметы ширпотреба в производственных кооперативах и закупая продовольствие в кооперативах потребительских. В 1954 году, после смерти Сталина, в СССР было 100 тыс. производственных кооперативов, которые выпускали 30% всего ширпотреба в стране. Ни в одной деревне не было госмагазина — везде были только магазины сельпо (сокращение от "сельская потребительская кооперация"). Выбирать не приходилось. Либо становись кооператором, либо ходи голым и голодным.
Большевики почти с гордостью подчеркивали, что кооперативная собственность не государственная. Государственные предприятия принадлежат всему народу, а кооперативы — только их пайщикам. Получалось, что кооператоры чуть ли не единственные богатые люди в стране. Это было обычной коммунистической демагогией. В условиях советского дефицита богатым мог считаться только тот, кто пользовался госсобственностью: либо получал чиновничий паек, либо воровал. Члены кооперативов украсть могли только деньги других пайщиков, очень небольшие по сравнению с активами любого государственного предприятия. Работникам кооператива "Линеец" хватало денег только на покупку самогона, а миллионер Александр Корейко вел дела с начальником государственного концерна "Геркулес" Полыхаевым.
В общем, вполне можно согласиться с заключением марксистских политэкономов: "Кооперативная собственность — это такая же социалистическая собственность, как и государственная". Главное было бороться с частной собственностью. А с желанием граждан кормиться и одеваться бороться бесполезно.
Когда в 1988 году Михаил Горбачев в качестве председателя Верховного совета СССР подписывал закон "О кооперации", он руководствовался примерно теми же соображениями, что и Иосиф Сталин. Кооперация должна спасти советских граждан от голодной смерти. В середине 80-х годов СССР находился примерно в том же экономическом положении, как в 30-е годы. Миллиарды нефтедолларов подевались неизвестно куда, на полках госмагазинов было пусто, а промышленность работала исключительно на оборону. Кооперативы никогда не запрещались, просто в 60-70-е годы при относительно стабильном притоке импортных товаров и импортного продовольствия в них как-то отпала надобность. Теперь при ужесточении товарного дефицита надобность вновь возникла.
Экономические советники Горбачева с помощью кооперации желали уберечь социалистическую экономику от окончательного краха. Если говорить точнее, они хотели уберечь от окончательного краха коммунистическую систему. В условиях голодных бунтов КПСС было трудно удержаться у власти. Прикрывалось все это обычной демагогией о том, что кооперативная собственность с ее хозрасчетом и стремлением к прибыли увеличит эффективность работы госпредприятий. Мол, кооперативы создадут на рынке здоровую конкуренцию, которая заставит работать лучше госпредприятия. Как будто в условиях товарного дефицита производители между собой конкурируют. На самом деле в таких условиях конкурируют между собой покупатели.
И в общем, в горбачевские времена все обстояло точно так же, как в сталинские. Кооперативы выпускали довольно-таки низкокачественную продукцию, разве что вместо валенок спросом стали пользоваться "варенки". Обедать приходилось идти не в столовые общепита (которые все позакрывались), а в кооперативное кафе. Трудящиеся жаловались на чрезмерную высоту "договорных кооперативных цен". Жаловались совершенно зря. Государство напечатало так много денег и в стране была такая скрытая инфляция, что договорные цены низкими никак быть не могли. Кооператоры номинально получали довольно высокие доходы (во всяком случае на госпредприятии такие деньги получить было нельзя), однако большой вопрос, были ли они действительно богатыми людьми. На инфляционных рублях особенно не разбогатеешь. Настоящие состояния делали те кооперативы, которые вели дела не на потребительском рынке, а на госпредприятиях, особенно имеющих доступ на внешний рынок. Но здесь ничего нового не было. В любом случае систему разворовывания госсобственности в горбачевские времена усовершенствовали отнюдь не кооператоры, а директора предприятий.
Несмотря на все усилия Горбачева кончилось все крахом. Кооператоры товарный дефицит так и не преодолели и коммунистическую партию не спасли. Егору Гайдару пришлось либерализовать цены (иными словами, вводить открытую инфляцию), ликвидировать систему централизованного снабжения и разрешить свободную продажу иностранной валюты. После краха коммунистической партии не было нужды дальше отрицать частную собственность. А с признанием частной собственности стало непонятно, зачем нужна собственность кооперативная.
В большинстве цивилизованных стран существуют кооперативы. Но они влачат там поистине жалкое существование. Действительно, зачем гражданам объединять свои накопления и налаживать мелкое производство, скажем, джинсов, если те же джинсы производятся солидной частной фирмой с крупным капиталом? Зачем покупателям создавать свой собственный магазин потребительской кооперации, если в любом городе существует масса частных магазинов, продающих товары по вполне приемлемым ценам?
Многие современные российские фирмы созданы кооператорами. Но кооперативный опыт им при этом вряд ли понадобился. Скорее наоборот, в кооперативах конца 80-х годов кооператоры в своих взаимоотношениях играли в нормальную частную фирму западного образца. А кооперативный статус им нужен был только потому, что он нужен был господствующей в стране коммунистической партии. Так что кооперативы в России умерли. И возродятся только вместе с компартией и товарным дефицитом.
СЕРГЕЙ Ъ-ВИКТОРОВ