Итоги второго тура конкурса им.Чайковского
"Гениально одаренные" обойдутся и без лауреатства
Так решило жюри конкурса пианистов
Подведенные вчерашней ночью на конкурсе им. Чайковского итоги второго тура в трех инструментальных номинациях можно было бы счесть разумными, если б не скандал у пианистов. В списке восьми участников третьего тура не оказалось того, чье присутствие там для публики было неоспоримым, Алексея Султанова.
Объявляя итоги, председатель фортепьянного жюри Андрей Эшпай не скрывал своего заупокойного настроения. "Чем утешаться срезавшимся?" В дело пошел Равель, трижды не удостоенный Римской премии. Последняя попытка, совершенная им в 1905 году, "поверьте, тоже ни к чему не привела, но ведь мы-то знаем Равеля, а не тех, кто выиграл у него эту премию".
Забавно и — ничего не скажешь — культурно. Вроде и себя полили, а без ущерба для "общего дела". Собственно, в возможностях жюри, где роль "серого кардинала" по-прежнему играет профессор Сергей Доренский, ничтоже сумняшеся "протянувший" на третий тур четырех своих учеников (ровно половину финалистов), никто не сомневался. Разве престижу и репутации конкурса может помешать такая мелочь, как приватные договоренности о тех, кто нужен финалу (даже если очевидно плохо играл, как Вадим Руденко), а кто и вовсе не нужен? Ни финалу. Ни конкурсу им. Чайковского. Ни публике, которую, как присягал на открытии тот же Андрей Эшпай, обмануть невозможно.
Итак, в третьем туре у пианистов — восемь спортсменов. Пятеро наших (Денис Мацуев, Виктория Корчинская-Коган, Вадим Руденко, Максим Филиппов, Сергей Тарасов). Еще один — украинец (Олег Полянский). На закуску — британец (Фредерик Кемпф), которому наверняка дадут вторую премию, и японка (Мика Сато) — так, для балласта. Почему-то на "итогах" бурных аплодисментов удостоили вылетевшего американца Роберта Тиса. А на Султанове все осеклись. Повисло неловкое молчание.
Очевидно, что на первом месте окажется Денис Мацуев — питомец "Новых имен", достойный игрок в амплуа Вана Клиберна. Высокий, уверенный в себе, техничный и предсказуемый во всем. Уже сегодня очевидно, что на его последующих сольниках никому никогда не будет предложено ничего нового, интересного и нестандартного. Кроме выправки, посадки — под углом в 130 градусов назад — и холодного виртуозно-лирического шика. Разумеется, с долей нервячки, которая ощущалась, когда Мацуев во втором туре играл "Мефисто-вальс", был зажат, но которую успешно ликвидировал в медленной части Седьмой сонаты Прокофьева.
Слушая и наблюдая такого пианиста, можно было предположить увлекательную интригу в финале между ним, стандартным музыкальным клерком, и Алексеем Султановым, коренастым странником. Чем занимала бы эта интрига? Для жюри и публики это означало бы борьбу за выбор исполнительского стандарта или нестандарта. За поиски очередного чемпиона или, напротив, сверхэнергетика, почти неприлично завораживающего зал своей нервически-импульсивной тайной. У жюри от этой тайны, похоже, у первого сдали нервы. А может, Сергей Доренский вдруг сильно забоялся, что у стертого лица его спортсменского класса будет хоть один противоположного свойства конкурент. В любом случае то, чем можно было бы оживить финал, судорожно выкинули на помойку.
Теперь у пианистов мы будем иметь дело только с цифрами, секундомерами, двигательно-мускульными презентациями и растягиваемыми, как на эспандере — плюс-минус сантиметр в темпе, в громкости, в точности,— фортепьянными концертами. Чайковского--Прокофьева. Чайковского--Рахманинова. Чайковского--Прокофьева. Чайковского--Шопена. Сверните уши, вынимайте ноги. Считайте пальцы и баллы, баллы. Viva Доренский — gaudeamus igitur боксеров от музыки. Русская сборная победила в командном зачете. Зачем финал?
Наверное, затем, чтобы знать, что скрипка оказалась самой балластной номинацией на этом конкурсе. Единственно, о ком заставляют скорбеть прошедшие в третий тур скрипачи, это о неприехавшей (но заявлявшейся) молдаванке из Австрии Патриции Копачинской, которая легко бы "умыла" всю бледнолицую струнную усредненку своим румяным темпераментом и сверхточным смычком. Из четырех русских финалистов одна — Наташа Ломейко — представляет Великобританию. А вот наша Елена Ревич достойно презентует принципиально не сольную селекцию скрипачей: ее поза, стойка и игра — производные от положения скрипки в оркестре, а никак не на персональной сцене. Что ж, любое даяние — благо.
Но больше всех благ дала молодым конкурсантам виолончельная номинация. По крайней мере, у них нет очевидного соответствия "прошедших" "уволенным". Тут — чин и порядок. Первым, как и ожидалось, идет все тот же Денис Шаповалов, за ним — Борис Андрианов. Первый — рыжий, второй — брюнет. Первый — высокий, второй — не очень. Оба — шаховские ученики. И слава Богу. Хоть чье-то присутствие в жюри не ложится тенью тяжелого компромисса между профессиональной и обывательской совестью, между интересами искусства и интересами бизнеса. Из восьми финалистов пятеро наши. И эта пятерка — пока единственный утешительный результат, который хочется поскорее засунуть в карман и потихоньку разглядывать дома.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ
Так решило жюри конкурса пианистов
Подведенные вчерашней ночью на конкурсе им. Чайковского итоги второго тура в трех инструментальных номинациях можно было бы счесть разумными, если б не скандал у пианистов. В списке восьми участников третьего тура не оказалось того, чье присутствие там для публики было неоспоримым, Алексея Султанова.
Объявляя итоги, председатель фортепьянного жюри Андрей Эшпай не скрывал своего заупокойного настроения. "Чем утешаться срезавшимся?" В дело пошел Равель, трижды не удостоенный Римской премии. Последняя попытка, совершенная им в 1905 году, "поверьте, тоже ни к чему не привела, но ведь мы-то знаем Равеля, а не тех, кто выиграл у него эту премию".
Забавно и — ничего не скажешь — культурно. Вроде и себя полили, а без ущерба для "общего дела". Собственно, в возможностях жюри, где роль "серого кардинала" по-прежнему играет профессор Сергей Доренский, ничтоже сумняшеся "протянувший" на третий тур четырех своих учеников (ровно половину финалистов), никто не сомневался. Разве престижу и репутации конкурса может помешать такая мелочь, как приватные договоренности о тех, кто нужен финалу (даже если очевидно плохо играл, как Вадим Руденко), а кто и вовсе не нужен? Ни финалу. Ни конкурсу им. Чайковского. Ни публике, которую, как присягал на открытии тот же Андрей Эшпай, обмануть невозможно.
Итак, в третьем туре у пианистов — восемь спортсменов. Пятеро наших (Денис Мацуев, Виктория Корчинская-Коган, Вадим Руденко, Максим Филиппов, Сергей Тарасов). Еще один — украинец (Олег Полянский). На закуску — британец (Фредерик Кемпф), которому наверняка дадут вторую премию, и японка (Мика Сато) — так, для балласта. Почему-то на "итогах" бурных аплодисментов удостоили вылетевшего американца Роберта Тиса. А на Султанове все осеклись. Повисло неловкое молчание.
Очевидно, что на первом месте окажется Денис Мацуев — питомец "Новых имен", достойный игрок в амплуа Вана Клиберна. Высокий, уверенный в себе, техничный и предсказуемый во всем. Уже сегодня очевидно, что на его последующих сольниках никому никогда не будет предложено ничего нового, интересного и нестандартного. Кроме выправки, посадки — под углом в 130 градусов назад — и холодного виртуозно-лирического шика. Разумеется, с долей нервячки, которая ощущалась, когда Мацуев во втором туре играл "Мефисто-вальс", был зажат, но которую успешно ликвидировал в медленной части Седьмой сонаты Прокофьева.
Слушая и наблюдая такого пианиста, можно было предположить увлекательную интригу в финале между ним, стандартным музыкальным клерком, и Алексеем Султановым, коренастым странником. Чем занимала бы эта интрига? Для жюри и публики это означало бы борьбу за выбор исполнительского стандарта или нестандарта. За поиски очередного чемпиона или, напротив, сверхэнергетика, почти неприлично завораживающего зал своей нервически-импульсивной тайной. У жюри от этой тайны, похоже, у первого сдали нервы. А может, Сергей Доренский вдруг сильно забоялся, что у стертого лица его спортсменского класса будет хоть один противоположного свойства конкурент. В любом случае то, чем можно было бы оживить финал, судорожно выкинули на помойку.
Теперь у пианистов мы будем иметь дело только с цифрами, секундомерами, двигательно-мускульными презентациями и растягиваемыми, как на эспандере — плюс-минус сантиметр в темпе, в громкости, в точности,— фортепьянными концертами. Чайковского--Прокофьева. Чайковского--Рахманинова. Чайковского--Прокофьева. Чайковского--Шопена. Сверните уши, вынимайте ноги. Считайте пальцы и баллы, баллы. Viva Доренский — gaudeamus igitur боксеров от музыки. Русская сборная победила в командном зачете. Зачем финал?
Наверное, затем, чтобы знать, что скрипка оказалась самой балластной номинацией на этом конкурсе. Единственно, о ком заставляют скорбеть прошедшие в третий тур скрипачи, это о неприехавшей (но заявлявшейся) молдаванке из Австрии Патриции Копачинской, которая легко бы "умыла" всю бледнолицую струнную усредненку своим румяным темпераментом и сверхточным смычком. Из четырех русских финалистов одна — Наташа Ломейко — представляет Великобританию. А вот наша Елена Ревич достойно презентует принципиально не сольную селекцию скрипачей: ее поза, стойка и игра — производные от положения скрипки в оркестре, а никак не на персональной сцене. Что ж, любое даяние — благо.
Но больше всех благ дала молодым конкурсантам виолончельная номинация. По крайней мере, у них нет очевидного соответствия "прошедших" "уволенным". Тут — чин и порядок. Первым, как и ожидалось, идет все тот же Денис Шаповалов, за ним — Борис Андрианов. Первый — рыжий, второй — брюнет. Первый — высокий, второй — не очень. Оба — шаховские ученики. И слава Богу. Хоть чье-то присутствие в жюри не ложится тенью тяжелого компромисса между профессиональной и обывательской совестью, между интересами искусства и интересами бизнеса. Из восьми финалистов пятеро наши. И эта пятерка — пока единственный утешительный результат, который хочется поскорее засунуть в карман и потихоньку разглядывать дома.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ