Маша с Ваней сидят на берегу Атлантического океана, одуревшие от беспрерывного часового ныряния солдатиком и бомбочкой с трехметровой высоты, и вспоминают.
— Папа,— говорит Ваня,— а ты помнишь, как очень давно в Турции Маша с ее друзьями бегали за мной и издевались? Я помню. Они меня называли трусом и жуликом.
— Жуликом мы тебя не называли! — кричит Маша на весь пляж.
Половина пляжа оборачивается на нее, потому что и здесь, на Мадейре, в укромном, казалось бы, местечке, преобладают те, кто надо.
— Не называли...— тихо и уверенно повторяет она.
— Маша,— спокойно говорит Ваня,— я же помню. Я все помню.
— А помните,— вступаю и я,— как в Италии вас с Алисой мы оставили с двумя Варями, взрослыми девочками, когда пошли на дискотеку? Им тогда было столько же, сколько и тебе, Маша. Почти 12.
— На дискотеку? — подозрительно переспрашивает Ваня. — Вы же сказали, что идете в ресторан...
Да, так и было. А сказал, что в ресторан. Чтобы не будоражить их и без того воспаленное тосканским солнцем и морем воображение.
— Это была дискотека для взрослых,— говорю я.— Иначе разве бы вас не взяли?
Некоторое время уходит на то, чтобы выспорить, что взрослая дискотека имеет право отличаться от обычной, то есть детской. В худшую, конечно, сторону.
— Я помню...— мечтательно, как о жизни будущей, а не прошлой, вспоминает Маша.— Они в какой-то момент стали очень сильно плакать.
— Это когда я воду разлил на полу, а мы забрались на кровать, и Вари не могли нас достать! — кивает Ваня.
— А мы одеяло скинули потом и начали им пол вытирать! — хохочет Маша.
Я-то уж очень хорошо помню, как в разгар дискотеки мама одной из Варь, оторвавшись от мобильного телефона, вздохнула и сказала:
— Так, очень быстро собираемся и едем домой. Там очень нервная обстановка.
Но спешка не входила в наши планы.
— Собираемся,— повторила мама Вари.— Минут десять они еще продержатся.
Варин папа в это время уже заказал четвертое мохито и на жену поглядывал снисходительно:
— Да ладно, я знаю свою дочь. Она продержится не 10 минут, а и еще столько же.
Он все рассчитал. В эти 20 минут уместилось бы пятое мохито.
— Да? — переспросила его жена.— А ты часто слышал от дочери, чтобы она говорила про кого-нибудь: "Мама, я их ненавижу!"
— Так, надо ехать,— быстро сказал он.
Когда мы приехали, все, можно сказать, было уже кончено. В доме были подавлены последние очаги сопротивления.
— Пап, а помнишь, Вари заперлись в одной комнате от нас, а мы чайник поставили кипятиться в другой? — с восторгом интересовался у меня Ваня.
— Я-то помню,— говорил я,— а вот ты откуда помнишь? Тебе тогда вообще еще даже трех лет не было.
— Как вчера помню,— пожал плечами Ваня.— А когда вы пришли, они это... кричали только одно и то же: "Это фашисты! Это фашисты!" И плакали все время.
— А вы в это время умудрились наловить лягушек в луже в саду и принесли их в дом...
— Так мы же сачок сначала нашли,— сказала Маша.
— А помните, как вы были еще меньше,— говорю я,— и мы с Сашей и Леней и их родителями пошли в ресторан, а вы спрятались в туалете?
Тут я уверен, что этого они уже точно не помнят, потому что Ваня тогда еще и ходил-то, кажется, плохо.
— А,— машет Ваня обеими руками,— это когда вы сидели и разговаривали и про нас забыли, а мы взяли рулон туалетной бумаги, размотали и внесли в зал на руках и вас почти обмотали? Конечно, помню!
— Папа,— говорит Маша,— а ты можешь еще что-нибудь рассказать? Так здорово вспоминать!
— Могу,— отвечаю.— Ванину первую загадку очень хорошо помню. Она была слишком взрослой, я еле угадал... Почему некоторые люди маленького роста...
— Недорослики, да...— уточняет Ваня.
— Ну да... Почему они в лифте восьмидесятиэтажного небоскреба нажимают тридцатый этаж, а дальше идут пешком.
— И ты сказал, что дотянуться до другой кнопки не могут,— говорит Ваня.
— А еще? — спрашивает Маша.
И мы вспоминаем, как Алиса с Машей обидели Ваню, он очень расстроился, и я тоже, мы с ним сели в машину и поехали кататься по небольшому городку, и катались молча больше часа, а потом приехали обратно, и я еще с Вариным папой играл в пинг-понг на 50 евро три партии...
— А мы сегодня пойдем играть в пинг-понг? — спрашивает Ваня.— Я хорошо научился в Англии...
Черт возьми, они прожили уже по несколько жизней.