Среди наших хоккеистов сотни многократных чемпионов мира и десятки победителей Олимпиад, а вот обладателей Кубка Стэнли — всего 15. И только четверо завоевывали самый почетный трофей североамериканского хоккея дважды. ВЯЧЕСЛАВ КОЗЛОВ один из них. Через день после победы "Детройта" в финале play-off этого года он дал по телефону интервью корреспонденту "Коммерсанта" АЛЕКСЕЮ Ъ-ЖУКУ.
— Поздравляю вас, Вячеслав, с победой. Какие чувства сейчас испытываете?
— Если быть откровенным, то совсем не те, что год назад, когда мы победили в первый раз. Сразу после сирены была огромная радость, конечно, но она быстро уступила место какой-то удовлетворенности. Сейчас я больше рад за Вовку Константинова и Серегу Мнацаканова — они снова с нами, мы вместе празднуем успех нашей команды. Мы получили еще одну возможность доказать искренность наших отношений, эта победа действительно посвящена им.
— А какой кубок достался "Детройту" с большим трудом?
— Наверно, все-таки этот. Завоевать Кубок Стэнли очень трудно, завоевать его дважды подряд — невероятно тяжело. И потом мы в этом сезоне играли без Константинова; очень долго отсутствовал, как вы знаете, Сергей Федоров. Поэтому нам постоянно кого-то не хватало. Очень часто приходилось играть на характере. И мне кажется, что "Детройт" в этом году заслужил победу больше других команд.
— Как отметили победу?
— Все, наверное, в России видели по телевизору в программах новостей, что на четвертый финальный матч в Вашингтон приехал Владимир Константинов. Когда объявили, что он на трибуне, двадцать тысяч болельщиков встали и устроили ему овацию! Это был незабываемый момент. После финальной сирены он вышел с нами на лед... В раздевалке мы гуляли где-то часа два. А потом сели в самолет и полетели в Детройт. Там в одном из ресторанов "Джо-Луис-Арены", нашего ледового дворца, уже были накрыты для нас столы. Но просидели мы недолго. Все были очень уставшими, ведь на часах, когда мы садились за стол, было уже пять утра. Я лично уже через час поехал домой.
— Владимир Константинов летел вместе с командой?
— Нет, он почувствовал усталость, еще когда мы были в раздевалке. Поэтому он остался ночевать в Вашингтоне. Но он был на следующий день на званом ужине, на который пригласил команду ее владелец Майк Илич. Это традиционный ужин. Он обычно всегда бывает в конце сезона.
— А парад по улицам города будет? В прошлом году, я помню, поблагодарить вас за победу вышел весь Детройт.
— Конечно. Я как раз собираюсь на него. Думаю, что будет он не менее торжественным, чем год назад. Будет и не менее волнующая встреча с самыми верными болельщиками — владельцами абонементов на наши игры.
— Самое яркое воспоминание о розыгрыше Кубка Стэнли?
— На льду ничего уж очень необычного не было. Пожалуй, у меня в памяти от этих дней останется дольше всего то, как приветствовали американцы Вовку и Сергея, когда они появлялись на хоккее. Чтобы там ни говорили, а мы для них остаемся русскими, то есть чужими. Поэтому их сочувствие, соучастие к несчастью ребят и их семей просто не могут не трогать. У нас бы в России Володю и Сергея давно бы, наверное, забыли, а тут помнят.
— В Россию собираетесь?
— Конечно. Вот сейчас отпразднуем, приеду в родной Воскресенск. Я всегда большую часть лета провожу дома.
— Приедете с кубком Стэнли, как год назад?
— На этот раз, скорее всего, нет. Отпуск-то из-за Олимпиады получится короче, чем обычно. Поэтому каждому игроку подержать кубок дома будет разрешено всего два дня. А что я за свои два дня успею? Довести его до аэропорта? На этот раз ведь не все ребята смогут приехать в Россию. У Игоря Ларионова, например, в семье ожидается пополнение. Причем ребенок должен родиться, насколько мне известно, как раз в августе... Да и потом, это было бы уже совсем не так интересно и торжественно, как в первый раз.
— Давайте немного поговорим о хоккее. Вы наверняка довольны тем, как сложился для вас минувший сезон?
— Да, мне кажется, это был один из моих лучших сезонов за океаном. Голов я, правда, забил и результативных передач сделал меньше, чем, допустим, два года назад, но играл намного увереннее. Я ведь заключил контракт осенью, так что на этот раз не было никакой нервотрепки. Очень часто играл просто в свое удовольствие.
— А спады в минувшем сезоне в вашей игре случались, когда руки опускались сами собой?
— В октябре за десять матчей не забил ни одного гола. Скажу прямо, пришлось нелегко — попал под огонь критики журналистов. А это всегда неприятно.
— Если бы вы в этом году проиграли в финале "Вашингтону", вас бы сильно критиковали?
— Думаю, нет. Все же выход в финал Кубка Стэнли тоже очень большой успех. Это наши журналисты понимают. А в решающих матчах случаются любые сенсации.
— Чем силен нынешний "Детройт", и чем он отличается от "Детройта" образца 1997 года?
— По сравнение с прошлым годом состав у нас изменился несильно, но очень многие игроки, которые были прежде на вторых ролях, возмужали, поверили в свои силы. Так что теперь у нас в команде примерно равные по силе четыре тройки нападающих и три пары защитников. Между прочим, в play-off все звенья у нас забили где-то поровну. Хотя лидеры все равно есть, конечно. Но если у них не идет игра, есть кому взять инициативу на себя.
— Не могу не задать вам вопрос о тренере "Детройта" Скотти Боумене. У вас ведь не всегда отношения с ним складывались гладко?
— Да, он, бывало, надолго сажал меня на скамейку запасных. Но он все-таки великий тренер. Восемь побед в Кубке Стэнли — это... даже не могу подобрать эпитет. Во-первых, у него за плечами колоссальный опыт, ни у кого в лиге сейчас такого нет. Во-вторых, он очень тонко чувствует команду. Все его советы умны и своевременны. Я не слышал от него ни одной глупости. И в-третьих, Скотти обладает какой-то непонятной интуицией. Порой, кажется, что он может предугадывать будущее. Перед последним финальным матчем он сказал в раздевалке во всеуслышание, что мы победим, а решающий гол забьет Лапойнт. Так оно и вышло!
— "Русская пятерка" в "Детройте" еще существует?
— Мы пару раз выходили в этом сезоне вместе. Но в основном играем теперь порознь. Да, журналисты продолжают считать, что "русская пятерка" существует, это нравится болельщикам, но мне кажется, что ее уже все-таки нет. Во
всяком случае, в том виде, в каком она была год назад.