IV внеочередной съезд Союза кинематографистов России плавно перетек в кинофестиваль "Кинотавр". Председатель жюри IX Открытого российского кинофестиваля РУСТАМ ИБРАГИМБЕКОВ пока не имеет права говорить о фильмах конкурсной программы. Однако высказать свое мнение по поводу еще свежих в памяти итогов IV съезда он согласился в беседе с корреспондентом "Коммерсанта" ЛИДИЕЙ Ъ-МАСЛОВОЙ.
— У вас нет ощущения упадка отечественного кино?
— У меня обратное ощущение, что мы уже опустились на самое дно и сейчас от него отталкиваемся и начинаем опять подниматься вверх. На съезде один из тезисов доклада Никиты Михалкова заключался в том, что V съезд СК СССР разрушил нашу систему кино и довел национальный кинематограф до такого состояния. Несколько человек не согласились с ним, в том числе и я. Мне кажется, это немного предвзятый и поверхностный взгляд. После V съезда была создана некая модель развития кино, над которой работали лучшие умы в кинематографе и экономике того времени. Проблема была в том, что нам не разрешили реформировать прокат. Была разработана достаточно эффективная и интересная экономическая модель, но идеально рассчитанная на то, что будет нормально, гибко и избирательно работать прокат. То есть прокат будет реагировать на то, хорошая это картина или плохая, зрительская или не зрительская.
Мы исходили из того, что параллельно или на следующем этапе нам удастся что-то сделать с прокатом. Этого не получилось, потому что прокат просто развалился, пока мы занимались созданием той производственной модели, которая, кстати, до сих пор и работает. Принципы экономических отношений сохранились те же, мы достигли в определенной мере свободы кинопроизводства, причем опережая все эти процессы в обществе в целом на два года.
Конечно, Никита Михалков был героем V съезда, потому что у него хватило мужества выступить и защитить тех, кого на нем ниспровергали. На V съезде существенным фактором был элемент революционности. А всякая революционность ведет к перехлестам.
Такое же ощущение у меня было и на последнем съезде. Эмоции массы пересиливают всякие соображения, в том числе соображения справедливости и взаимного уважения. Конечно, у определенной части кинематографистов, пришедших тогда к руководству союзом, был накоплен счет очень больших обид к кинематографическому "генералитету", который правил до них. Мне кажется, это и явилось основной причиной того, что не удалось добиться успеха в кино. Секретариат Элема Климова, в который входил и я тоже, все-таки оказался секретариатом определенной части кинематографистов. Нам казалось: вот сейчас мы все сделаем и остальные тоже поймут и примут. А поскольку речь идет об общественной организации, этот принцип оказался неправильным. Все должны понимать все с самого начала, и все должны принимать участие. Только в этом случае можно чего-то добиться в общественной организации.
Мне кажется, угроза такой ошибки существует и сейчас: съезд и принятая на нем программа опять могут стать съездом и программой части кинематографистов. И тогда опять возникнет опасность тайного торможения: те кинематографисты, которые не будут вовлечены в эти процессы, будут оказывать скрытое сопротивление. То же самое испытал тогда климовский секретариат: большая масса кинематографистов не приняла тогда эти преобразования. А это были очень сильные люди, которых выкинули из седла, но они сохраняли огромное влияние и на Совет министров, и на ЦК.
По выступлениям нескольких человек на IV съезде было понятно, что они по крайней мере настороженно относятся к тому, что предлагает Михалков, и не все понимают и принимают. И это естественно, потому что была необходима очень долгая разъяснительная работа, что нереально. А вот сейчас, мне кажется, наступает тот важный период, когда Михалкову и его команде (к которой принадлежу и я) надо будет, во-первых, самим глубоко и серьезно понять, что предстоит делать. А во-вторых, сделать своими союзниками все кинематографическое сообщество. Учитывая опыт V съезда, я ощущаю тенденции к оппозиции, в результате которых может произойти раскол.
Михалков чувствует себя очень уверенно, и мне кажется, что это единственная фигура в нашем кинематографе, которая хотя бы теоретически имеет возможность добиться очень многого. Вместе с тем у меня возникло ощущение, что все пришли на съезд с желанием поддержать Михалкова. Но то, как прошел съезд, могло отбить любое желание его поддерживать. Это как если девушка приходит к молодому человеку, который ей очень нравится, а он грубо на нее нападает и начинает силой добиваться от нее того, к чему она готова и так. То, как вел себя на съезде секретарь СК Клим Лаврентьев, выходит за все рамки. И самое удивительное то, что именно он вел съезд: с одной стороны, критиковалась работа старого союза, а вместе с тем второй по значимости фигурой, по крайней мере по протоколу, на съезде выступал человек, который несет ответственность за все, что было раньше.
Мне было стыдно за моих коллег, когда захлопали Сергея Соловьева, они же на протяжении многих лет с удовольствием его слушали и вдруг так резко изменили свое отношение к нему — в этом есть что-то лакейское. Крайне неприятное впечатление производили окрики Лаврентьева, который все время утверждал, что все происходит "единогласно", и самое поразительное, что это не имело никакого значения: подавляющее большинство принимало все, что предлагалось. Если пять человек поднимали руки против, зачем было говорить "единогласно"? Это странная, ничем не оправданная, а в такого рода делах порой даже опасная форма поведения...
— А если говорить о том, что все-таки предлагается, существуют ли какие-то реальные предпосылки для осуществления программы Михалкова — кроме его харизматической энергии и воли?
— Что касается устава — не он определяет жизнь союза. Мы всегда до хрипоты спорим на съезде об изменениях в уставе, а потом не вспоминаем о нем до следующего съезда. Если поправки к уставу нужны Михалкову, чтобы он себя удобно чувствовал, мне кажется, особых проблем в этом нет. Хотя я никак не могу понять, почему существует конфликт интересов между региональными организациями и сильной, достаточно централизованной организацией союза в целом. Это легко преодолимо. Почти 30 лет существовал СК СССР, созданный в 1963 году, где СК республик были юридическими лицами и на своих территориях обладали всем набором тогдашних экономических, правовых и организационных возможностей. При этом региональные организации строго по вертикали подчинялись головной организации. Все то же самое может быть и сейчас. Почему нужно лишать каких-либо прав московский и петербургский союзы для того, чтобы обладать всей полнотой власти в организации в целом? Это понимают и руководители Московского союза, и люди из команды Михалкова, которые занимались этими вопросами. Но почему-то на съезд они вышли с некоторым недопониманием. Можно было договориться, и странно, что эти вопросы так и не были решены до съезда.
Что касается программы, то, если будет создан внебюджетный фонд поддержки кинематографа, если действительно можно будет сделать все, что там намечено, кинематограф будет жить замечательно. Это очень действенная программа, мне кажется только, что она не очень реализуема. Я не могу понять, что будет делать тогда Государственный комитет по кинематографии, если почти все главные вопросы берет на себя фонд? То есть опять не решены и не отработаны вопросы согласования. Были определены функции союза в целом, и не хватило времени для согласования его действий с региональными организациями. Придумывается программа, на первый взгляд весьма заманчивая и мощная, а с другой стороны — непонятная. И вот тут начинаешь уповать только на харизматическую личность Михалкова, на то, что он сумеет это пробить.
— Вы возглавите в новой структуре СК комитет по международным связям. Насколько его функции будут пересекаться с функциями Конфедерации союзов кинематографистов?
— Международные связи России — это весь мир, это гораздо шире, чем конфедерация. В советские времена между СК СССР и по крайней мере двумя десятками подобных организаций во всем мире существовали многолетние или кратковременные договора о взаимодействии, культурном сотрудничестве. Ничего подобного сейчас нет, а если есть, носит бессистемный характер. В идеале предстоит создать устойчивые взаимоотношения с коллегами во всем мире. На все это у СК СССР были средства, он умел зарабатывать. А российскому союзу с трудом удалось удержать остатки той собственности, которая раньше приносила доход. Юлию Гусману предъявляются претензии, что Дом кино мог бы быть в лучшем состоянии и работать более эффективно. Наверное. Но прежде всего я благодарен Гусману за то, что Дом кино сохранился, что это клуб кинематографистов, в котором мы себя чувствуем как дома.
— Сейчас над Домом кино нависла некоторая угроза.
— Это был такой же кавалерийский наскок, какой был сделан на Киноцентр. Если бы он удался, я не знаю, что получилось бы дальше. Идея была очень проста: кто-то вложил бы семь миллионов и три раза в месяц разрешал бы кинематографистам приходить в Дом кино. Найти спонсоров, которые согласились бы, с одной стороны, сохранить главные функции и своеобразие этого дома, с другой — вложить туда деньги, довольно сложно. Но надо пытаться. Там люди получают нищенские зарплаты, и все будут рады, если Дом кино начнет работать эффективно. Только надо найти компромисс. Договорились же мы по поводу Киноцентра, хотя сначала было желание его отнять. Я убежден, что и с Домом кино будет найдено какое-то решение.
— Методика кавалерийских наскоков связана с темпераментом Михалкова или с чрезмерным усердием его сотрудников?
— Я думаю, это связано с особенностями его окружения. Они еще не очень хорошо знают природу общественных организаций и механически переносят на союз тот опыт, который они имели в работе обычных производственных и коммерческих структур. От съезда осталось ощущение некой чрезмерной агрессивности и напора, притом что, как выяснилось, в этом не было никакой необходимости. Съезд подавляющим большинством принял Михалкова, и даже те, кто ему возражал, делали это не потому, что они против прихода Михалкова. Вадим Абдрашитов, он же не против... Просто он человек обстоятельный, а скорость преобразований и некая их неочевидность вызывает у него желание разобраться во всем. И надо будет проводить разъяснительную работу со всеми людьми, у которых есть какие-то неясности. Другого способа нет.
Если у команды Михалкова хватит терпения провести эту работу, убедить, расположить, повести за собой — будет победа. Не хватит — даже такая мощная фигура, как Никита Сергеевич, не сможет, к сожалению, решить возникающие проблемы. Потому что это не министерство, это не армия, и только общими усилиями можно чего-то добиться. Есть большое количество людей, которые за Михалкова, но относятся к нему настороженно. Если он обратит в свою веру и их, все будет в порядке. Если нет — у меня такое ощущение, что все будет напоминать ситуацию после V съезда СК СССР.