100 лет со дня рождения Федерико Гарсии Лорки
Испанский поэт и драматург получил в советской России славу удивительных масштабов, однако словно бы несколько неточную. Такое часто случается при попытке перетащить поэзию через границу. В случае Лорки все усугубилось тем, что судьба его оказалась удачным агитационным материалом.
Лорка родился в интеллигентной семье мелких помещиков и получил образование в Гранаде и Мадриде. Вышедшая в 1928 году книга "Цыганский романсеро" принесла ему известность. Несколько лет Лорка провел в Америке и по возвращении активно работал в субсидируемом республиканским правительством театре La Baracca. В 1936 году, вскоре после начала гражданской войны, Лорка при загадочных обстоятельствах был убит националистами.
В советской иерархии мировой культуры Лорка был пламенным борцом и романтиком чуть ли не корчагинского толка. Теперь, на трезвую голову, напрашивается сравнение с Гумилевым и, может быть, с Есениным — только вместо березок оливы. "Под гору катится мертвый Хуан Антоньо Монтилья. В лиловых ирисах тело. Над левой бровью гвоздика". Краски, может, и ярковаты. Так или иначе, Лорка — поэт кипучий, звучный, размашистый. Пассионарный, сказали бы мы теперь.
Его метафизика по-андалусски не лишена мужественного обаяния, хотя на современный вкус может показаться чересчур этнографической: "Во всех странах смерть означает конец. Она приходит — и занавес падает. А в Испании нет. В Испании занавес только тогда и поднимается. Шутки о смерти и молчаливое ее созерцание привычны испанцам... Все наиболее значительное обладает в Испании последним металлическим привкусом смерти". Мрачно? Да, но тот, кто вспомнит юг Испании, плоское белесое небо и облака близко к земле, пологие холмы, странную тень вечности на виноградниках и низких берегах рек — согласится: там есть этот последний металлический привкус.
Лорка упорно выговаривал такого рода мысли. Накликал? Не нам судить. Заметим только, что осознанное пренебрежение эсхатологическими рисками есть безошибочный признак истинного поэта. По нему он узнается поверх иллюзорных границ, проводимых языками, пространством, временем и перипетиями истории.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ