Некролог
В воскресенье в своей парижской квартире, в день своего 91-летия умер документалист Крис Маркер, "самый известный из неизвестных режиссеров", один из великих художников, определивших облик искусства ХХ века. На протяжении шестидесяти лет его имя было синонимом кинематографического авангарда.
Великий бродяга, снимавший "Воскресенье в Пекине" (1956) и сны токийского метро, писавший "Письмо из Сибири" (1958) и шедший с демонстрантами на штурм Пентагона в 1968-м, забиравшийся на вулканы с Гаруном Тазиевым, воспевший чилийское Народное единство и восклицавший: "Куба да!" (1961), отправился в свое последнее путешествие. "Смерть — это не более чем антоним рождения. Антоним жизни еще не найден",— заметил однажды Маркер. И еще: "Когда умирают люди, они входят в историю. Когда умирают статуи, они входят в искусство. Эта ботаника смерти и есть то, что мы называем культурой".
"Статуи тоже умирают" (1953) — так назывался прославивший Маркера фильм, снятый в соавторстве с Аленом Рене и почти десять лет остававшийся тайным шедевром. Цензура наложила на фильм об искусстве доколониальной Африки жесткий запрет, разглядев в нем антиколониальный призыв. Конечно же, вчерашний партизан, близкий к Компартии, был антиколониалистом и ввязывался во все политические баталии века. Но Маркер видел в политике историю, а в истории прозревал вечность. Политический активист чудесным образом уживался в нем с философом, мыслившим парадоксами монтажных склеек (его считают создателем жанра "фильмов-эссе"), ценителем красоты, испытывавшим восторг перед чужими цивилизациями, но никогда не утрачивавшим чувство юмора.
На периоды обычно делят творчество гениальных художников: Рембрандта или Пикассо. Маркер — наряду с Годаром — едва ли не единственный, удостоенный такой чести режиссер. Сначала (1952-1966) — "период путешествий": десятки стран, среди которых он наконец выбрал страну своей любви — Японию.
Затем — "политический период". Маркер был из тех, кто считал, что надо не делать политические фильмы, а делать фильмы политически. Создал коллективы независимого кино СЛОН (1967) и ИСКРА (1974) — во французские аббревиатуры он сознательно заложил русское эхо. Снимая забастовку на заводе в Безансоне в 1968-м, раздал камеры рабочим: так родилась группа "Медведкино", названная в честь советского классика Александра Медведкина: Маркер посвятит ему "Гробницу Александра (1993).
Наконец, последние тридцать лет именуют "годами памяти и высоких технологий". "Память" — это относится как бы к содержанию фильмов, посвященных великим коллегам Маркера, включая Андрея Тарковского, или исторической памяти века. Что касается "высоких технологий", то это история почти мистическая. Мыслимо ли, чтобы человек, учившийся в лицее еще у юного Жан-Поля Сартра, на склоне лет освоил новейшие технологии настолько, что снял первый и единственный документальный киберпанк "Пятый уровень" (1996), создавал изощренные CD-Rome и еще в 2011 году выложил в интернете шесть своих новых фильмов.
Впрочем, любая периодизация — чушь. Компьютеры лишь дали Маркеру возможность преодолеть линейность времени. А этому преодолению были посвящены и его фильмы-путешествия, и единственный его игровой фильм — фотороман-антиутопия "Взлетная полоса" (1962), вдохновившая Терри Гиллиома на "12 обезьян". Память была главной темой уже "Статуй", а якобы завершивший "политический период" Маркер уже в 1990-х снимал фильмы о Румынии и Косово. И путешествовать не переставал никогда: один из лучших его фильмов "Без солнца" (1983) — головокружительное погружение в культуры Японии и Гвинеи-Биссау, в которых мудрец Маркер узрел много общего.
Творческий возраст Маркера-художника никак не совпадал с биологическим возрастом Маркера-человека не только в том, что касалось актуальности используемых им средств. Вселенская слава не мешала ему скромно работать ассистентом Рене, оператором Маковеева, фотографом Коста-Гавраса или продюсером Сокурова.
Верный принципу "говорить должно произведение, а не его автор", он всегда путался в показаниях, сбивал со следу, играл псевдонимами: Шандор Красна, Мишель Красна, Хаяо Яманека. Уроженец Нейи-сюр-Сен, уверял, что появился на свет в Урге — нынешнем Улан-Баторе. Почти не давал интервью и почти не фотографировался: в ответ на просьбы журналистов присылал фото своего кота Гийома-ан-Эжипт, от лица которого вел в конце жизни блог.
Он вообще обожал котов — это единственная достоверная вещь, которую мы знаем про Криса Маркера помимо того, что он был гением.