Off Side
Прыгун в высоту Иван Ухов, выиграв Олимпиаду, рассказал специальному корреспонденту "Коммерсантъ-BoscoSport" АНДРЕЮ КОЛЕСНИКОВУ, ради чего стоит жить дальше и что на самом деле произошло с его майкой с номером, а также объяснил, при каких условиях он может установить мировой рекорд.
Иван Ухов, я понимал, не очень любит журналистов. Вернее, он их очень не любит. Я понимаю: за что их любить-то? Любить их не за что и незачем. Но обойтись не без них олимпийский чемпион не может, как и, например, президент.
— В самом деле не любите? — спросил я Ивана Ухова.
Я встретился с ним после церемонии награждения.
— Так...— пожал он плечами.
По-моему, не хотел продолжать, но не удержался и признался:
— Не очень. Не складывается с ними общение.
Немного странно было говорить это мне, к тому же в начале разговора, но я же сам спросил. Я спросил — он ответил.
— После истории с телеоператором,— сказал я,— который встал у вас на пути, когда вы вроде решили прыгать на мировой рекорд, и в самом деле задумаешься об истинном призвании журналистов.
— Нет,— ответил Иван,— телеоператор — это совсем другое. Он работает на публике. Он должен это делать.
То есть телеоператор — не журналист. Хорошо. Видимо, жизнь ему портили в свое время не снимающие, а пишущие или, может, показывающие журналисты. И эта история, когда он в Лозанне на соревнованиях зашел в сектор для прыжков не с той стороны, потому что не мог найти ту... И до планки так толком и не добрался... Интересная история. Могучий ведь парень. Что ж его так сломало тогда? Я понимал, впрочем: лучше его пока не спрашивать об этом.
А операторы, которые этот момент тогда сняли, по его логике, кстати, ни в чем не виноваты: они должны были это делать. А вот показывать, наверное, не надо было, да? Потому что могли и не показывать.
Его тренер Сергей Клюгин, сидевший рядом, продолжил за него:
— Да больше того, там два оператора было. Правда, мешал только один.
И Клюгин с Уховым в этой истории были заодно. Вместе они обсуждали эту ситуацию и пришли к выводу: невиновен.
— Я был готов,— закончил Иван Ухов,— я был на кураже. Думаю: расслаблюсь и сделаю прыжок на мировой рекорд. Завел толпу, начал двигаться... Тут он сидит!
— И вы...
— Ну да, остановился. Он два раза это делал. Первый раз, перед высотой 2,38, я его ногой отогнал. Так он опять пришел!
— И тогда вы его рукой отогнали... Ну, замахнулись...— поправился я.— Но это же не диверсия была?
— Я думаю, нет.— По-моему, Ивану эта мысль первый раз пришла в голову, и теперь он ее хорошо обдумал.— Просто такой... непрофессионалист. Не знает нашей техники.
Он последовательно выгораживал этого оператора.
— Если бы ему объяснили,— продолжил Клюгин,— то да. А ему сказали: "Нужен кадр!" Он и пошел...
— На ваш мировой рекорд... Но говорят еще, что вас судьи остановили на самом деле из-за старта одного финального забега.
— Да нет,— сказал Иван,— просто совпало так, что они побежали. Но меня никто не останавливал, кроме этого оператора.
Может, войдет и этот оператор в олимпийскую историю, протиснется как-то бочком в нее.
— Расскажите лучше,— сказал я,— не про несчастного оператора, а про свою жену. Как вы познакомились?
Он кивнул, снова подумав сначала. Честно говоря, мне этот парень и его тренер все больше нравились. Была в них какая-то здоровая сила, причем не тела даже, а духа.
— Познакомились на концерте "Мумий Тролля" в Москве. Я пошел туда с сестрой...
Иван замялся.
—...моей жены! — со смехом закончил тренер.
— Ну да,— согласился Иван.— И с ее парнем! А на концерте я ее увидел, и мы сначала переглядывались...
— Знаете про любовь с первого взгляда? — уточнил у меня тренер.— Так бывает. Засмотрелся — и все, 8 марта!
— Мы переглядывались,— повторил Иван,— потом Лена (сестра жены.— А. К.) подошла к ней, сказала про меня, взяла у нее телефон...
— Грамотно вы действовали!
— Конечно! — засмеялся тренер.
— Но вас-то там не было,— сказал я ему.
— Я же тренер... Я не могу на концерт идти с учеником... Не все под моим руководством...
Он мог, конечно. Я видел уже, что передо мной вообще лучшие друзья.
— Потом я к ней подошел и сказал буквально пару слов. Так, ни о чем.
— И?..
— И через пару дней она ко мне переехала,— светло улыбнулся он.
— Да? — переспросил я.
— Ну конечно, нет,— успокоил он меня.— Шутка.
— Это и в самом деле любовь с первого взгляда такая? — спросил я.
— Это она и есть,— ответил Иван.
— А вообще,— продолжил Сергей Клюгин,— я за то, чтобы люди отвлекались время от времени от спорта. В смысле спортсмены.
— Вот он и отвлекся! — отметил я.— Сын ведь у вас родился...
— Два месяца его не видел! — воскликнул Иван.
— Да уж, отвлекся,— согласился тренер.— Я считаю, удачно. Некоторые тренеры пытаются отодвинуть спортсмена от семьи. На сборы не разрешают приезжать с семьей. Я наоборот считаю.
Конечно, они же друзья, тренер и спортсмен. Почти породнились, я вижу. Уникальный кажется, эксперимент. Они и выглядят едва ли не на один возраст. Как бы он мог отказать Ивану, если бы тот попросил, чтобы жена приехала на сборы...
В конце концов, с самим Клюгиным жена всегда ездила на сборы. Потому что он ее тоже тренировал.
— У нас, конечно, теплые отношения,— как будто услышал Сергей Клюгин,— но только не на стадионе.
— А на стадионе какие?
— Хулиганские,— ответил он.— Я издеваюсь над ним, мучаю его...
— У него есть час тиранского времени,— согласился Иван.
— Всего час? — удивился я.— А синхронистки тренируются по десять часов в день...
— А прыжки в высоту,— кивнул Иван,— легкий вид спорта. Я вам серьезно говорю. И насчет тренировок. Главное время уходит на то, чтобы доехать до стадиона. Час туда, час обратно...
— Не десять часов вы, конечно, тренируетесь в день, но и не час же!
— Правильно подметили,— отозвался Ухов,— не час. А 40 минут обычно.
— Если серьезно, то ведь работа идет и вне стадиона,— решил все-таки рассказать тренер.— Так-то мы работаем, можно сказать, 24 часа в сутки.
— Это уже другая крайность,— сказал я.
— Понимаете, когда сам прошел через все это...— не обратил он внимания.— Мы же с Ваней у одного тренера занимались, у Евгения Загорулько.
С ним Сергей Клюгин выиграл и золото Олимпиады в свое время.
— То есть, наверное, вы заканчивали, а Иван начинал...— наверняка предположил я.
— Так и было,— подтвердил Клюгин.— И система подготовки одна была. Так что я слишком хорошо это знаю...
— Ну да,— сказал Иван.— 500 граммов воды в день...
Сергей посмотрел на него, и Иван замолчал.
— Это сборная СССР, он ее тренировал, и эта система работала,— сказал Клюгин.— Но должна быть ведь, наверное, и другая система. Надо же двигаться.
— То есть ограничение было во всем: в людях вокруг, в воде... В еде, видимо, тоже...— сказал я.
— И в еде,— согласился Иван.— Я в межсезонье сразу сто килограммов набирал...
То есть он немедленно расслаблялся без тренера.
— Вы рассказывали, что легко сбрасываете... В день можете несколько килограммов скинуть легко.
— По молодости — да, легко,— сказал он,— а сейчас не легко...
— 26 лет — по молодости...— засмеялся Сергей.
Тренер смеялся как-то коротко, виновато и по-доброму. Мало кто так смеется. Этот смех нельзя было назвать заразительным. Какой-то совсем другой смех. Он не заражал, а притягивал. Вот именно так.
— Между прочим,— продолжил тренер,— Ваня себя считает самым старым в команде.
— Конечно,— сказал Иван,— я же с юниорского возраста сразу во взрослую в сборную попал. И уже сколько лет...
— И все забывают,— кивнул Сергей,— что Андрей Сильнов (он не прошел квалификацию на этой Олимпиаде.— А. К.) на два года старше его! Вот, теперь говорят: "Самый старый в команде прыгнул выше всех!" А это не так! Просто он дольше всех в команде.
— А как вы ушли от Евгения Загорулько? — приступил я к непростой теме.— Что вы ему сказали? Ведь надо было сказать какие-то слова.
— Да, я ушел,— медленно ответил Иван.— Да это замечательный человек! Он мне, кстати, когда я выиграл здесь, флаг передал. Но просто... Через четыре года занятий с одним человеком... И прыгая очень высоко на тренировках... И не достигая результатов, не выигрывая... Может, просто не везло... Надо было, в общем, что-то сделать... тем более он хотел уходить после пекинской Олимпиады.
— Раз в четыре года он хотел уйти! — рассмеялся Клюгин.— Но не получалось.
В итоге получилось.
— И что я сказал ему? — сам себя переспросил Иван.— Сказал, что хочу уйти к Сереже. А он говорит: "Я догадывался. Видел. Ну что же, давай". А Сережа в это время Вику тренировал...
— Она в клубе прыгнувших на два метра была уже в это время,— перебил его тренер.— Но не отобралась на Олимпиаду в Пекине... А потом закончила.
— Почему? — поинтересовался я.
— Потому что однажды прямо на старте узнала, что беременна! — не выдержал Сергей Клюгин.— Сына нашего зовут Денис!
— Сколько ему?
— Девять месяцев!
— Вы ведь тоже в Пекин не отобрались? — спросил я Ивана.
Тут я, конечно, подошел к опасной черте, потому что есть ведь несколько версий, почему он тогда не отобрался и что за этим последовало. Кто-то считает, что та история в Лозанне — неутешительный итог того, что он не отобрался. И мы сейчас с ними вплотную подошли к этой истории. Уже некуда было деваться: или рассказывать про нее, или нет. И может, странно было не рассказать, когда уже столько всего рассказали. Мне было интересно: расскажут или нет? Никому ведь не рассказали до сих пор. Одни догадки.
— Почему не отобрался? Эх, мне бы сейчас мой опыт на те молодые годы!..— вздохнул Иван.— Красота была бы!
Он и в самом деле считает себя человеком по крайней мере немолодым. И не очень понятно было, про спорт он сейчас сказал или нет. Вряд ли только про спорт.
— Самое страшное в спорте — закончить,— сказал Клюгин.— Самое тяжелое.
— И поэтому вы стали тренером,— сказал я.— Ушли, но не закончили.
— И, честно говоря,— кивнул он,— только сейчас понимаю, что сделал правильный шаг. А может, надо было еще раньше уйти. Если бы я раньше ушел...
— То мениски, может, сохранил! — засмеялся Иван, и я увидел, что улыбка у него точно такая же, как у его друга тренера, точь-в-точь.
И насчет менисков... Это, видимо, к тому, что прыжки в высоту — легкий вид спорта.
— Ну что ж,— продолжил Клюгин,— когда ушел, тогда и ушел. Значит, такая судьба, значит, так и должно было произойти.
— Молодец! — перебил его Иван.— А я-то журналистам про судьбу обратные слова говорю! Что ее нет!..
Сергей замолчал, по-моему растерянно.
— Все-таки вы два разных человека,— сказал я.— Можете же и по-разному думать.
— А чаще такое впечатление, что один,— сказал Сергей.— Оба мартовские, Овны, оба родились в год Тигра... Разница в пять дней...
— И в 12 лет,— добавил Иван.— У нас как получилось? Мы сначала дружили, а потом он моим тренером стал.
— Испытание, наверное, для дружбы оказалось,— сказал я.
— Конечно! — поддержал Сергей.— Мы обычно и не разговариваем друг с другом, только сейчас на вас работаем!.. А разойдемся — и в комнате шторкой друг от друга отгораживаемся!..
— Ясно,— сказал я.— После Пекина, видимо, началось, да?
— Да! — засмеялись они.
— И то, о чем вас спрашивают журналисты, а вы не рассказываете никому... я про случай в Лозанне... Тоже после Пекина?
Иван хотел что-то сказать, потом вопросительно посмотрел на тренера. И тот тоже, мне показалось, сначала хотел рассказать, а потом махнул рукой и сказал:
— Вы знаете, это такое очень тяжелое прошлое.
— Не хочется просто,— добавил и Иван.
Странно, может, но я обрадовался за них, что они не стали об этом рассказывать. Просто молодцы: удержались. Я не мог не спросить, но им не надо было отвечать. И я был полностью на их стороне.
— Ну рассказали бы,— сказал Иван.— И что, на этом бы все закончилось? Нет, на этом бы все только началось!
Он говорил, что давно уже живет в Москве и что, например, к екатеринбургскому клубу "Луч", где начинал, никакого отношения уже не имеет.
— Но вы никогда не объясните это екатеринбургским болельщикам,— сказал я.
— И не надо,— ответил Иван.— Мне рассказали, что они там на шестнадцатиэтажном доме большой плакат вывесили, когда я выиграл. А может, и не очень большой... А может, и в форточку вывесили...
— В Москве, я думаю, вообще никакого плаката на вашем доме не повесят.
— В Москве повесят, но не плакат,— ответил мне Сергей.
— А жена ваша в Москве осталась?
— Да,— подтвердил Иван.— Первый раз за все время дома осталась, с ребенком.
— Но по вашей же логике,— обратился я к Ивану,— спортсмену лучше быть с семьей.
— Да мы бы с удовольствием! Но ведь привозит сюда Российская Федерация! — воскликнул Иван.— Они решают. Да была бы здесь Поля — я бы мировой рекорд в любом случае установил!
— А не надоело прыгать? — спросил я, вспомнив то, что говорила мне накануне Елена Исинбаева.
— Нет! — засмеялся он.— Разве это может надоесть! К тому же я всего-то еще только восемь лет прыгаю! Еще бы столько дай Бог попрыгать!
— Хотите двукратным олимпийским чемпионом стать? Или трехкратным?
— Двукратным бы хотелось,— признался Иван.— У нас в прыжках еще никто не становился двукратным. Никогда в мире такого не было.
Вот она и есть, его новая цель, подумал я. Ради этого ему стоит идти дальше. Может быть, это и есть единственный смысл теперь для него.
Он сейчас производил впечатление уверенного в себе человека, и я решил проверить.
— Я был уверен в себе с самого утра в день финала,— подтвердил он.
— И спали нормально?
Мало же кто может заснуть как надо перед стартом.
— Нормально,— ответил он.— Я раньше плохо спал, а потом научился бороться с нервами.
— Научите.
— Со временем приходит,— объяснил он.— В крайнем случае — на успокоительных...
— А я, например, в Сиднее на Олимпиаде, когда ехал на финал, свою остановку проспал...— вспомнил Клюгин.
— А вы, как известно, майку проспали свою в Лондоне,— сказал я Ивану.
— Загадочная история,— вздохнул Иван.
— А может, украли ее? — спросил я наугад.
— Так ее и украли,— сказал тренер.
— Может, все-таки кто-то расстроился и когда вещи собирал, случайно к себе положил? — вопросительно посмотрел на него Иван.
— Ага... Хотя, с другой стороны, у нас же такая психология: если майки нет — значит, ее украли...— отозвался Сергей.
— Да, но спутать ее с какой-нибудь другой трудно. Упасть она не могла...— вслух думал Иван.
— И дождем ее смыть не могло...— продолжал Сергей.
— И ветра не было как такового...— произнес Иван.
— И искали тщательно,— закончил Иван.— Это, между прочим, Андрей Сильнов дал мне свою майку.
— Но сперва тренер английский...
— Да-да! — перебил своего тренера Иван.— Английский тренер кричал судьям: "Остановите время! Найдите майку!"
Вот, видимо, своего судьи и послушали. А их могли бы и не услышать.
— Такого на соревнованиях раньше не было? — спросил я у них.
— Никогда,— ответил Сергей.— Сумки прятали иногда. И то для смеха. А майку с номером — до этого еще никто не додумался.
— Теперь она у меня в комнате лежит,— сказал Иван.
— На вешалке висит,— уточнил Сергей.
— И в Москве, видимо, на видном месте повесите,— предположил я.
— Вообще-то ее надо бы Андрею Сильнову отдать,— поглядел он на меня.