В середине мая вновь обострилась ситуация с коллекцией современного искусства — сектором новейших течений музея "Царицыно". Уникальное по своей полноте и осмысленности подбора собрание отечественных мастеров актуального искусства — от 1950-х до 1990-х годов — скомплектованное за последние девять лет может быть либо разрознено, либо затеряться в безвестных запасниках, если будет передано вместе с музеем в муниципальную собственность.
Идея учредить на базе музея "Царицыно" специальний сектор современного искусства принадлежит Виктору Егорычеву, в 1989 году занимавшему пост заместителя по науке царицынского музея. Напомним, что это была эпоха триумфа бывших неофициалов — только что отгремел знаменитый московский Sotheby`s, в мастерские художников-авангардистов ломились иностранные туристы, западные музеи соревновались в праве выставлять "новое советское искусство". Для музея это был неплохой шанс освежить свой имидж и поднять репутацию. Заложенный в последние безалаберные годы советской власти, он представлял собой хранилище всего и ничего — набор среднеазиатской посуды, палеха, хрусталя фабрики Ломоносова, валдайских вышивок, прибалтийского янтаря и дагестанских ковров. Так в этом "титанике" появился еще один отсек — коллекция современного искусства. Которая оказалась тем "поплавком", который поддержал музей, готовый потонуть в безызвестности.
Г-н Егорычев, уверовав в перспективу международного реноме будущей коллекции, сделал ставку на обаяние и связи Андрея Ерофеева, поручив ему возглавить сектор. И действительно, коллекция стала собираться достаточно быстро. Художники давали работы, что называется, "под имя", то есть именно Ерофееву, который к тому времени был уже достаточно известным куратором и критиком, а не дирекции музея. А тот, в свою очередь, игнорировал мнение своих коллег по музею, проводя закупки прямо через Министерство культуры. Что, заметим, и помогло ему собрать столь "чистую" и бескомпромиссную коллекцию.
Уже в начале 90-х все заговорили о музее — перспектива его создания в романтичных царицынских развалинах представлялась вполне реальной. Пока же коллекция располагалась в арендованном музеем бункере-бомбоубежище (курьезна и печальная метафора о подпольном искусстве), в который с экскурсиями спускались и представители МИДа Франции и муниципалитета Берлина, именитые западные искусствоведы. Музей (130 сотрудников во главе с директором г-н Аниковичем) не любили, не понимали, но терпели коллекцию объектов и инсталляций. Резон простой: сам огромный музей почти ничего не делал, поскольку ждал реставрации своих дворцов и павильонов, Ерофеев же прокатывал "свою" коллекцию от Касселя и Черногории до Японии, от Москвы до Новосибирска, издал за счет спонсоров три каталога-реноме. Постепенно музей "Царицыно" стал ассоциироваться только с коллекцией современного искусства. Случился курьез: в пятом колесе телеги (каким воспринимался этот странный сектор) оказалась главная ось.
Но памятуя о музее, художественная среда все чаще стала упрекать Ерофеева в том, что он редко показывает свои сокровища "дома", что сданные ему работы так и будут похоронены в бункере-бомбобежище. На звание музея современного искусства стали появляться другие кандидаты, а у "царицынских" оставалось все меньше надежд, что в реставрируемых дворцах рядом с фарфором и гобеленами найдется и местечко для их коллекции. Но в марте этого года, в связи с решением о передаче музея-заповедника "Царицыно" муниципалитету, администрация музея предложила ерофеевскому коллективу поискать себе другую "крышу". Тем более, что коллекция (напомним) задумывалась как основа именно федерального музея современного искусства. Но очень скоро на почти уже бесхозную коллекцию появляются новые претенденты.
Такие, как Зураб Церетели. Для директора "Царицыно" отставного генерала Аниковича это было идеальным вариантом, благодаря которому можно подтвердить свою лояльность по отношению к другу мэра, умаслить коллектив музея, раздраженный самостоятельностью сектора Ерофеева. Если бы эта передача состоялась, коллекция попала бы из огня да в полымя — уже по существующему прожекту Церетели музей должен представлять театрально-декорационное искусство начала века, работы неких (известных лишь академику) художников 1930-1940 годов, что-то из некоторых московских галерей, что-то от друзей — художников-академистов. По сути дела, второе "Царицыно".
В ходе этой партии сектор Ерофеева прибегнул к "министерской защите" — письмо министра культуры Дементьевой, направленное в дирекцию музея "Царицыно" 23 апреля, гласило о выделении коллекции современного искусства в ведение МК РФ. Что логично, ведь работы закупались на федеральные средства. В связи с чем рекомендовалось в кратчайший срок подготовить необходимую документацию для передачи коллекции в подведомственную МК структуру — музейно-выставочный центр "Росизо". Ответный ход противника был неожиданным — в коллективе музея внезапно проснулась любовь к современному искусству: за что отбирают кровно нажитое?
Дело стало приобретать широкую огласку: выступление в СМИ Ерофеева, письмо в защиту коллекции "Русского Пен-центра" премьеру Кириенко. И тут вновь появился г-н Егорычев, уже в роли чиновника департамента по культуре и информации правительства. Пересылая попавшее к нему "пен-центровское" письмо в "Царицыно", он скорее всего преследовал вполне понятную цель — подставить строптивого куратора. И это удалось. Выговор раз, выговор два, а дальше уже реальная для Ерофеева перспектива увольнения. Смеем предположить логику поступков Егорычева: из департамента информации он уходит, естественно, ему нужно присмотреть подходящее место. Не оставаться же ему старшим научным сотрудником, когда того гляди освободится пост завсектором "Царицыно".
Как становится понятным, престижная коллекция государственного значения стала заложницей меркантильных личных интересов. Этой ситуации можно было бы избежать, если бы позиция минкульта была бы изначально более определенной и даже жесткой, директор "Царицыно" — профессионалом, а 130 сотрудников — не митингующим курултаем.
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ