За десять лет войны в Афганистане публицист ГЕНРИХ БОРОВИК провел там в командировках в общей сложности пять месяцев. И объездил эту страну вдоль и поперек. Афганская война поразила его не меньше, чем война вьетнамская, на которой он тоже побывал.
Первый раз я поехал в Афганистан в марте 1980 года вместе с группой журналистов из разных изданий по заданию ЦК. Во главе группы был бывший "правдист" Александровский. Мы должны были написать о том, что там происходит. Но писать о военных действиях нам было запрещено. Разрешалось только о том, как ограниченный контингент советских войск строит школы и сажает клумбы с цветами.
Жили мы в гостинице "Кабул". Когда я первый раз вошел туда, в вестибюле сидели человек пять охранников-афганцев. Но они не обращали внимания, кто входит и выходит,— смотрели телевизор. Оттуда слышалось: "Штирлиц, Мюллер", они, оказывается, смотрели "Семнадцать мгновений весны". Встретить такое в центре Кабула было забавно.
Изъездил я практически весь Афганистан. До этого я был во Вьетнаме и с ужасом увидел, что в Афганистане происходит то же самое. Наша армия взяла на себя всю тяжесть войны. Я увидел, что она совершенно не приспособлена к войне в этих условиях. Солдаты не знали, за что воюют, не знали, что такое мусульманская страна. В марте было довольно холодно, но они жили в палатках. Мерзли.
В госпиталях не хватало медикаментов, не хватало донорской крови. Как я потом узнал, не потому, что это была гигантская война, а потому, что начальство боялось заказывать в Москве много лекарств. Чтобы там не поняли размер жертв.
В первый раз я пробыл там три месяца. Подружился со многими нашими журналистами, которые там работали постоянно. Там же я подружился и с Русланом Аушевым. В то время он был офицером.
Отцу я перед отъездом по глупости сказал, куда еду. Он был тогда болен, и я думаю, что это сообщение тоже сыграло свою роль. 3 мая я получил телеграмму, что отец при смерти. Поехал в Москву. Когда похоронил папу, вернулся обратно. И оставался до конца мая.
А пока был в Москве, попытался рассказать кому-нибудь из политбюро о том, что творится в Афганистане. Начальник Главпура Епишев меня не принял, хоть и пообещал выслушать. А принял Червов Николай Федорович — полковник политуправления. Часа три я ему все рассказывал. Он сказал, что доложит Епишеву. А через два-три дня звонит мой приятель Коля Шишлин, который был довольно близок к Брежневу, рассказал мне, что Епишев ему звонил, возмущался, кричал, что это за панические настроения в армии, что нам такие журналисты не нужны. Грозил, что будет жаловаться Брежневу. Так эта история сошла на нет. Правда, все наши журналисты из этой группы получили какую-то награду, а я ничего не получил.
Потом я еще раза три-четыре ездил в короткие командировки, в общей сложности получилось месяцев пять. В последний раз ездил в 1986 году.
Когда мой сын Артем захотел полететь туда, я его не останавливал. Хотя было очень тревожно, и моей жене мы ничего не говорили — сказали только накануне отлета. А он там участвовал в боях.
Не знаю, целиком мы виноваты в этой войне или частично, но глубоко уверен, что, если кто-то куда-то вводит войска, делать это надо быстро и профессионально. А влезать в десятилетнюю войну — позор, бессмысленность и жертвы.
Записала Ольга Ъ-ПЕСТЕРЕВА