Off Side
Олимпиада началась с торжественных встреч и проводов спортсменов. С подробностями о том, как проходила церемония проводов российских спортсменов в Москве, о том, как встречали белорусских в Лондоне и почему оказался вне игры президент Белоруссии Александр Лукашенко,— специальный корреспондент "Коммерсантъ-BoscoSport" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Проводы
Еще в субботу олимпийцы собирались у дверей Большого Кремлевского дворца. Отдельно, как на пятачке под кольцом, держались баскетболисты (опасались, может быть, вопросов, на которые у них нет ответов).
Словно уже готовясь выступить, стояли плечом к плечу синхронистки — мысленно в Лондоне.
Было много одиночек, вернее одиночниц.
Баскетболисты и в Георгиевском зале казались заранее уставшими: первыми разместились на банкетках в углу зала. Здесь вообще оказалось около ста спортсменов: многие уже в Лондоне, а большинство, наоборот, на базах в России и приедут только к соревнованиям.
У спортсменов как-то не принято оценивать шансы — не то что свои, но и чужие. И все они их оценивали:
— У меня такое впечатление, что девчонки в гандболе могут выстрелить... Жалко, Степанову в баскетболе потеряли, а то и там был бы шанс...Художественная гимнастика принесет сюрпризы...
Так что о наших шансах на золотые медали говорили, прежде всего, как о сюрпризах.
Звезда отечественного синхронного плавания Наталья Ищенко на мой вопрос, опасается ли она китаянок (вопрос был беспроигрышным — все опасаются китаянок и тем более китайцев), сказала:
— Мы их в последнее время не видели: скрываются.
— А вы?
— Мы тоже скрываемся.
— Значит, есть что скрывать.
Она пожалела, что на Олимпиаде нет одиночных соревнований.
— Ну, может, к Сочи появятся...— попробовал я утешить ее.
— Если только на коньках попробовать...— засмеялась она.
В ожидании Владимира Путина некоторые не теряли времени понапрасну. Так, кавказские борцы активно знакомились с синхронистками. И уже через пять минут слышно было от одного:
— Ну а с личной жизнью че у тебя, как?
Девушка выразительно пожимала плечами.
— А готовить умеешь? — уже более конкретно спрашивал он ее.
— Я? Да я все готовлю!
— Да ладно...— не успокаивался он.— И корейскую кухню тоже что ли?
— Корейскую надо подучить...— признавалась она.
— Подучим...— успокаивал он ее.
Владимир Путин произнес перед спортсменами в Александровском зале в меру пламенную речь. Он вспомнил 1952 год, когда советские спортсмены впервые выступили на Олимпиаде, и попросил сказать несколько слов Лидию Пономареву, которая выиграла для страны первую золотую медаль. Та призналась, что тогда, в 1952-м, за них некому было болеть на стадионах, "только Синявскому и Озерову". А болельщики из других стран долго читали буквы "СССР" на майках: "Си-Си-Си-Ар". Но быстро привыкли.
— И к концу Игр тысячи корреспондентов хотели знать, что мы такое едим, и мы кормили их борщом с кислой капустой... Но на уровне партии и правительства мы тогда не были встречены...— с болью вспоминала она.— Нам было тяжело от этого, ведь мы набрали, как и американцы, 494 очка...
Потом Владимир Путин вместе с министром спорта Виталием Мутко и президентом Олимпийского комитета России Александром Жуковым обошел столы, за которыми спортсмены ждали его.
Спортсмены делились с президентом сокровенным:
— Я после родов попала на сборы, как в сказку...— говорила одна, и ее можно было понять: после родов и на улицу-то выйти — сказка.
— Скажите спасибо Владимиру Владимировичу за базу в Кисловодске...— подсказывал спортсменам Виталий Мутко, который в конце концов стал, я считаю, ньюсмейкером дня.
Дело в том, что президент подошел к пятиборцам и узнал от них неприятную новость: лошадей (конный спорт — один из видов пятиборья) им выдают по жребию за 20 минут до начала соревнований. В Пекине лошади, как ни странно, понимали только китайский. Наши спортсмены опасаются, что в Лондоне лошади будут откликаться только на английский.
— Ничего,— сказал один из наших олимпийцев,— я собой для таких случаев морковь и сахар из Москвы беру.
— Нет,— возразил тренер,— надо интенсивно учить английский, как бы трудно ни было.
— Да ничего,— сказал Виталий Мутко,— я помогу.
Стрелкам Владимир Путин рассказал историю о том, как он однажды стрелял на учениях:
— Выстрелил вроде неплохо,— пожал он плечами.— Выбил 30 очков с трех выстрелов... Потом спрашиваю полковника из другой группы: "А кто лучше всех сегодня был?" Он говорит: "Главнокомандующий, конечно".— "И сколько он выбил?" — "А я откуда знаю?"
Синхронистки пообещали президенту, что не выйдут на старт, если он не приедет на них посмотреть 7 и 10 августа. Но у него, кажется, планы на другие дни.
Напоследок одна спортсменка попросила сфотографировать ее с президентом в тот момент, когда она его будет целовать в щечку. Он некоторое время отнекивался — судя по всему, для вида. Но согласился, конечно. Впрочем, с первого раза нажать кнопку на фотоаппарате вовремя не удалось, и это позволило девушке второй раз поцеловать Владимира Путина.
А в третий раз он поцеловал ее уже сам, без камеры.
— Настя,— сказал ей Виталий Мутко,— ты же вроде лучше целуешься?
— А вы откуда знаете? — переспросила она его.
Встреча
В Лондоне самолеты из Москвы приземляют в пять аэропортов, то есть во все, что тут есть. При этом для полноценного приема олимпийцев оборудован только Хитроу. Там же, в Хитроу, аккредитуют журналистов, там же на выходе из зала прилета в пятом терминале сидит человек, играющий на рояле (а мог бы боксировать, например).
При этом я удивился, как встречали нас, нескольких в меру робких российских спортсменов и журналистов, в Гатвике. На выходе были развернуты два национальных полотнища, меж которых выставили в шеренгу десятка два детей (от пяти до пятнадцати и старше).
Правда, флаги были почти полностью зеленые. С другой стороны, других олимпийцев, кроме нас, на борту не было. Я со вздохом подумал, что организаторы, конечно, ошиблись и приняли нас за жителей какого-нибудь небольшого островного государства, какими сами тоже и являются. Что ж, не в первый раз.
Но оказалось, что так, с хлебом-солью, сотрудники белорусского посольства встречают своих спортсменов, которые должны были приземлиться на самолете из Минска через десять минут.
Вряд ли кто-нибудь еще на британской земле отнесся бы к ним с таким теплом. Дело в том, что, еще получая багаж, я узнал, что белорусскому президенту Александру Лукашенко отказано в аккредитации на Игры, несмотря на то что он президент Олимпийского комитета Белоруссии. Британские власти сослались на то, что он входит в список лиц, которым Евросоюз запретил въезд в страны, входящие в ЕС, "в связи с нарушением международных электоральных стандартов на президентских выборах в 2010 году и в связи с подавлением гражданского общества и демократической оппозиции" в дальнейшем. Запрет ЕС, с облегчением заявили британские власти, обладает юридической силой.
— Кто эти дети? — спросил я у человека, державшего одно из полотнищ.
О том, кто он сам, спрашивать не стоило. Сотрудников посольства видно издалека, что бы они ни держали в руках.
— Из Чернобыльского фонда,— пояснил он.— На лечение сюда приезжают.
Так все-таки в Великобританию пускают некоторых белорусов, подумал я, и даже приглашают. А в посольстве решили использовать их по назначению.
— А правда, что говорят, будто после того, как Александру Лукашенко запретили въезд в Англию, белорусские спортсмены могут объявить демарш и уехать с Игр прямо из аэропорта? — спросил я.
— Вряд ли,— с сомнением ответил он и спохватился.— Знаете, нам запрещено комментировать эту тему. В конце концов об отказе в аккредитации мы узнали из Twitter вашего главы НОК Александра Жукова. Может, это еще и не так!
Увы, это было так. Господин Жуков, между прочим, посочувствовал господину Лукашенко: "Спорт вне политики? А как быть с олимпийскими ценностями и традициями? Каждый школьник знает, что в Греции на время Игр заключалось перемирие".
Но Александр Лукашенко в сочувствии не нуждался. В этот день он открывал "Славянский базар" и заявил, что "Базар" и сам сможет претендовать на звание летней культурной олимпиады, а потом, разговаривая с трудящимися ОАО "Беларуськалий", добавил в сердцах: "Олимпийские игры — это не спорт, а политика. Грязная политика".
Было очевидно, что этот отказ в грубой форме задел председателя Олимпийского комитета Белоруссии и он постарался сделать все, чтобы и его последующий отказ ехать на Игры выглядел так же демонстративно.
Оставалось понять, как быть белорусским спортсменам. А главное, где они? Самолет из Минска приземлился уже сорок минут назад, а ни одного спортсмена не было.
В это время белорусские чиновники негромко рассуждали о шансах команды:
— И гребля, и тяжелая атлетика, и молот...
Да, молот они метали бы со всей страстью. И за себя, и за того парня (которого не пустили в Лондон).
— Мы, кстати, флаг Белоруссии подняли в Олимпийской деревне еще 22-го... Шоу было грандиозное! Началось с театрализованного представления, а потом военные британцы подняли наш флаг!
— Да,— мрачно добавил другой сотрудник,— а почему нам самим не дали поднять? Максим Мирный должен был поднимать. Почему они нам не доверяют? Мы что, в конце концов, флаг Веселого Роджера поднимали?
— И музыку в зал аэропорта не дали пронести...— добавил еще один сотрудник.
— Так никому не дают самим флаг поднимать и музыку проносить...— сказал я.— Тут уж точно нет политики.
— Между прочим, насчет нашего президента окончательного решения не было, как мы знаем, до сих пор,— произнес первый сотрудник.— Они еще будут думать. Ну и мы тоже, конечно.
— А украинский президент сюда к ним меньше чем на сутки приезжает,— добавил еще кто-то из белорусов.
Они гордились украинским президентом, что он не собирается тут задерживаться. Больше им, похоже, гордиться было нечем.
Тут неожиданно из зала прилета вышли два казаха в парадной олимпийской форме. Опешили не только чиновники, но и дети, уже совсем было заскучавшие меж полотнищ.
— Это же наши парни должны были быть...— прошептал кто-то из белорусов.
Трагическое превращение белорусских олимпийцев в казахских, похоже, перепахало их сознание.
Тут обстановка еще больше накалилась. Из зала прилета выпорхнули десятка два девушек в розовом. Они были юны и безупречны. Белорусские чиновники перестали понимать, что происходит.
— Это рейс из Минска? — спросил я.
— Да,— подтвердила одна из девушек.
— А кто вы?!! — простонал подошедший к ним белорус.
— Черлидеры! — с вызовом ответила одна из них.
А, группа поддержки. Но где те, кого они приехали поддерживать?
— Может, велосипеды в окно багажа не проходят? — отчаянно предположил кто-то из чиновников.— Звоните им!
— О, привет,— встретил одну из Red Foxes подошедший парень.— Поехали.
Он взял ее с собой и крикнул оставшимся:
— Пока, девчонки! Найдемся!
Так их всех разберут, с тревогой подумал я. Скорее бы уж спортсмены выходили.
Между тем шел уже второй час ожидания. Очереди на паспортном контроле не было, я сам видел.
Тут я обратил внимание, как мается молодой человек в национальном белорусском убранстве с хлебом-солью в руках. Я подошел к нему.
— Эх,— мечтательно сказал он,— еще бы сальца и чесночку!.. И что бы осталось от этого хлеба...
Еще через несколько минут я увидел, как юноша аккуратно поставил хлеб-соль на пол и, присев рядом, увлекся разговором по мобильному телефону.
Последняя информация, которую я в тот день услышал о белорусских спортсменах, была такова:
— Паспортный контроль прошли, в зале их нет.
Редакция "Коммерсантъ-BoscoSport" будет внимательно следить за судьбой белорусских спортсменов и главы их Олимпийского комитета.