Сюжет о королях-близнецах, которыми жонглируют четыре мушкетера, издавна пользуется популярностью у кинематографистов. Однако раньше режиссеры многочисленных "Железных масок" не догадывались, что главное — человек, а не маска. В 1929 году под ней скрывался Дуглас Фэрбенкс, в 1962-м — Жан Маре, в 1977-м — Ричард Чемберлен, но основное различие заключалось именно в фасоне маски. И если в последних двух случаях она напоминала бальную маску Зорро и космический скафандр, то головной убор Леонардо Ди Каприо в последней экранизации представляется возвращением к самой первой, тоже голливудской, модели: глухой железный шлем, плотно обливающий голову и запаянный сзади, вызывает сочувствие не только к пленнику, но и к мушкетерам, вынужденным без конца стаскивать маску с одного короля и напяливать на другого.
Сюжет о королях-близнецах, которыми жонглируют четыре мушкетера, издавна пользуется популярностью у кинематографистов. Однако раньше режиссеры многочисленных "Железных масок" не догадывались, что главное — человек, а не маска. В 1929 году под ней скрывался Дуглас Фэрбенкс, в 1962-м — Жан Маре, в 1977-м — Ричард Чемберлен, но основное различие заключалось именно в фасоне маски. И если в последних двух случаях она напоминала бальную маску Зорро и космический скафандр, то головной убор Леонардо Ди Каприо в последней экранизации представляется возвращением к самой первой, тоже голливудской, модели: глухой железный шлем, плотно обливающий голову и запаянный сзади, вызывает сочувствие не только к пленнику, но и к мушкетерам, вынужденным без конца стаскивать маску с одного короля и напяливать на другого.