Беспризорных детей сейчас в России столько, что хватит заселить ими такие города, как Нижний Новгород или Новосибирск, а то и целое государство — например, Эстонию. Только по официальным данным, сейчас насчитывается около 2 млн беспризорников. Реально же их, конечно, еще больше. И что делать с этим социальным бедствием, государство, похоже, не знает (см. стр. 4). А что думают об этом читатели?
Что делать с беспризорниками?
Дмитрий Шагин, художник:
— Надо их в нахимовские училища распределять. Правда, на всех-то и мест не хватит. Два миллиона все-таки очень круто. Надо, наверное, школы специальные для них создавать, как было в России после гражданской войны. Тогда, кстати, из беспризорников очень много талантливых людей вышло — художников, писателей, киноактеров. Так что беспризорников надо не только к социальной жизни адаптировать, но и к искусству приобщать. Основная-то задача состоит в том, чтобы сделать их настоящими людьми.
Константин Ершов, полковник Московского казачьего округа Всевеликого войска Донского:
— Если корни этой проблемы лежат в экономике, а скорее всего так оно и есть, то выход может быть только один — смена законодательной и исполнительной власти. Только таким кардинальным подходом и можно решить эту проблему, ведь существующую власть детские проблемы не интересуют. Власть борется за свое существование, а народ — за выживание. В такой ситуации теория малых дел ничего не изменит, хотя, конечно, традиции воспитания казаков и вообще уклад казацкой жизни могли бы быть полезны для возвращения детдомовцев к нормальному общежитию. Например, там, где есть нормальные институты самоуправления, где действует институт атаманов, беспризорников совсем нет. И вообще, наши традиции исключают это явление. Но для того чтобы их использовать, нам нужны и время, и возможности. А где их взять, ведь казачество до сих пор вынуждено бороться за свое существование.
Владимир Грамматиков, кинорежиссер:
— Прежде всего надо заботиться о семье. Ведь разрушение домашнего очага и есть корень всех проблем. Дети уходят из семей, потому что родители пьют и — в лучшем случае — не обращают на своих детей внимания. А государство проблемами семьи не занимается совсем. В Соединенных Штатах, когда 15 лет назад из благополучных семей стали уходить подростки, государство повернулось лицом к семье, семья стала его основной заботой, на втором месте была забота о здоровье, а только потом то, что называется громкими словами "национальные интересы".
Сергей Гучак, заместитель председателя правления АКБ "Диамант":
— В первую очередь о беспризорниках должно заботиться, конечно, государство. Тем более что есть соответствующие социальные программы, которые финансируются из бюджета государства — из нашего, собственно, кармана. Я целый год отвечал в нашем банке за социальные программы. Мы взяли под опеку школу-интернат и до сих пор помогаем им чем можем — собираем детские вещи, книги, деньги. Кстати, наши сотрудники приняли самое живое участие в этой программе. Когда мы попросили всех, так сказать, скинуться — никто не отказался. Я тогда понял, что эта проблема заботит всех, все с ней так или иначе сталкиваются и готовы помочь. Но это все-таки только помощь, основную работу должно делать государство.
Наталья Дементьева, министр культуры:
— Надо всерьез заняться воспитанием родителей. Нужно начинать с них, чтобы дети не убегали из семей. Нужно объяснять им, что это их дети. Может быть, нужно вернуться к советской практике привлечения таких детей к социальному труду. Но не принудительно гонять всех с лопатами на поля, а дать возможность детям заработать. Труд — лучший учитель, ведь заработал — не украл. Они должны знать, что есть места, куда можно спокойно прийти, там тебе дадут рукавицы, одежду и ты 3-4 часа будешь работать за деньги, а не за "спасибо".
Юрий Арабов, поэт, сценарист:
— Чтобы решить эту проблему, надо сначала укрепить средний класс. Ведь беспризорники берутся из плохих семей. Можно воспользоваться конкретным опытом Дзержинского: возродить интернаты, ночлежки. Бездомный ребенок должен получить право на ночлег и питание, пусть даже скудное. Должна быть разработана государственная программа помощи. Хотя я лично считаю это нереальным в ближайшие годы — у государства нет денег даже на зарплату налогоплательщикам. С моим преподавательским опытом, я может быть лично рискнул бы взять беспризорника на реабилитацию. Но предпочел бы воспитывать его в деревне, а не в городе — там легче его загрузить работой. Все-таки исправлять легче недавно родившегося человека, а не уже сформировавшегося бандита.
Эдуард Лимонов, писатель:
— Я считаю, что беспризорников нужно поселить в Ставропольском крае, например в слабозаселенном Курском районе на границе с Чечней. Создать из них полувоенные формирования, дать им хороших командиров, которые воспитывали бы в них патриотизм и товарищество в духе Макаренко. Так можно убить сразу двух зайцев: приучить беспризорных подростков к труду и решить проблему охраны границы. Уверен, что из них вырастут здоровые и цельные личности. Государство должно стать этим сиротам отцом, матерью и семьей.
Галина Белая, декан историко-филологического факультета РГГУ:
— Пьянство родителей плюс бедность делают жизнь ребенка в семье невыносимой. Вот откуда берутся беспризорники. Когда-то у нас была хорошая сеть ПТУ с общежитиями, проблема худо-бедно решалась. Теперь эта система разрушена. Подростков из неблагополучных семей надо обеспечить жильем, дать им возможность получить перспективную профессию. Для этого надо срочно восстановить систему ПТУ, а принадлежавшие им общежития надо экспроприировать у их нынешних хозяев, в большинстве своем незаконных.
Владимир Винокур, артист:
— Наверное, нам нужен новый Дзержинский, который занимался этим после революции. Может быть, это не такая уж и шутка. Ведь проблема-то достигла огромных масштабов, как тогда, если не больше. Этим должны активнее заниматься органы внутренних дел — есть же детские комнаты милиции, приемники-распределители. Обязательно должны заниматься этим министерства образования и медицины. А в городах я бы создал специальные муниципальные службы, которые должны таким подросткам помогать найти жилье или работу.