В России побывал помощник генсека НАТО по оборонным инвестициям ПАТРИК ОРУА. В интервью корреспонденту “Ъ” МАРИИ ЕФИМОВОЙ он рассказал о приоритетах НАТО в условиях кризиса и наиболее перспективных сферах сотрудничества с Россией.
— Какова цель вашего визита в Москву?
— Меня пригласил в Москву вице-премьер Дмитрий Рогозин. Вместе с ним мы побывали на международном форуме «Технологии в машиностроении-2012» в Жуковском. Во главе делегации НАТО я участвовал в круглом столе, посвященном военно-техническому сотрудничеству России с Североатлантическим альянсом. Там удалось пообщаться с директором Федеральной службы по военно-техническому сотрудничеству Александром Фоминым, представителями российского ВПК. Мы говорили об итогах майского саммита в Чикаго и об уже запущенных совместных проектах «Оборонпрома» и НАТО.
— Какое у вас сложилось мнение о военном потенциале России? Ощутим ли здесь прогресс в последние годы?
— Едва ли я способен дать адекватную оценку, пробыв здесь несколько дней. Могу говорить, скорее, о своей интуиции на этот счет. Страны НАТО сейчас реструктурируют и консолидируют оборонные возможности в условиях сокращения военных бюджетов. Российская же программа военно-технической модернизации очень масштабна, амбициозна и предусматривает серьезные инвестиции в ВПК. Это довольно трудная задача в условиях экономического кризиса, поэтому рано делать какие-то выводы, но мне кажется, что реформа движется в верном направлении, консолидируя оборонные возможности и делая акцент на стратегической авиации.
— НАТО стремится к тому, чтобы каждый ее член тратил 2% своего ВВП на оборону. США расходуют вдвое больше этой нормы, а затраты европейских членов альянса едва приближаются к требуемому показателю. Будет ли преодолен этот дисбаланс?
— Этот дисбаланс — следствие решений на национальном уровне. Трудно сказать, как ситуация сложится в будущем, ведь с учетом непрогнозируемости развития экономического кризиса неясно, как будут выглядеть оборонные бюджеты отдельных стран. У нас продолжаются консультации о том, как увеличить затраты на оборону в долгосрочной перспективе, но для этого потребуется время. Концепция Smart Defence («Умная оборона»), которую члены альянса обязались выполнять на майском саммите в Чикаго, как раз один из перспективных проектов, который позволит членам НАТО делать вместе то, что они уже не могут делать поодиночке. Сейчас стартует около 20 совместных проектов в области «Умной обороны».
— В какие сферы страны НАТО будут инвестировать, несмотря ни на какие урезания бюджета,— ПРО, кибероборона?
— В первую очередь члены НАТО будут расходовать свои военные бюджеты на борьбу с угрозами безопасности, откуда бы они ни исходили. У разных стран они отличаются. Поэтому альянс постоянно ведет совместную оценку угроз, с которыми мы столкнемся уже сегодня-завтра. Безусловно, сейчас среди приоритетных областей можно назвать ПРО и кибероборону.
— Некоторые члены альянса обеспокоены передачей технологий России. Что думаете об этом вы?
— Тут речь идет не о передаче технологий НАТО России, а о двустороннем сотрудничестве с РФ, в которое вступают члены альянса. Они делают это в соответствии с международным законодательством. И в отличие, например, от Евросоюза, где передача технологий регулируется общими правилами, НАТО не может влиять на суверенные решения входящих в него стран. С другой стороны, поскольку Россия и Североатлантический альянс не представляют угрозы друг для друга и являются партнерами, никакой проблемы в обмене технологиями нет.
— Представители Министерства обороны РФ сейчас говорят о создании структуры, подобной Агентству передовых оборонных исследовательских проектов (DARPA) Пентагона. Возможно ли сотрудничество между НАТО и Россией в области оборонных исследований?
— У нас уже есть положительный опыт научного взаимодействия, например, в области борьбы с терроризмом. НАТО сейчас находится в процессе реформирования и модернизации своих научно-исследовательских структур. На выходе должна получиться принципиально новая система. И ведущие специалисты организации оценивают в том числе возможности сотрудничества в исследовательской области с другими странами, пытаются выработать совместные правила для членов альянса. Если в России появится проект, подобный агентству передовых оборонных исследовательских проектов DARPA, мы будем рады поговорить о сотрудничестве.
— Есть ли в Североатлантическом альянсе беспокойство по поводу разработки Россией новых технологий баллистических ракет?
— НАТО рассматривает Россию как партнера, а не как угрозу, поэтому у альянса нет никакой озабоченности по поводу разработки баллистических технологий. Это важная часть национальной стратегии обороноспособности. Угроза исходит от стран, где такие технологии развиваются вместе с ядерными программами. Получение ракетно-ядерных технологий государствами за пределами евроатлантической зоны — общий вызов и еще одно важное обоснование необходимости кооперации между Россией и НАТО.
— Какими вы видите силы НАТО в обозримом будущем и какую роль будет играть сотрудничество альянса с Россией?
— Это, прежде всего, своевременная совместная оценка угроз безопасности и противостояние им. У нас уже есть позитивный опыт сотрудничества в Афганистане, мы вместе движемся к рубежу 2014 года, когда ISAF окончательно выведет оттуда свой контингент. Есть примеры сотрудничества на море — например, недавно корабли ВМС стран НАТО нанесли визит в Санкт-Петербург. Постоянно проводит политические консультации Совет Россия—НАТО. Перспективным видится военно-техническое сотрудничество. НАТО стремится развивать нужные области в нужный момент, и есть много вещей, которые мы можем делать вместе, укрепляя взаимное доверие.