Он был автогонщиком, шулером, режиссером. Стал ювелиром. За рубежом он "месье русский" — в белом смокинге, у себя в Питере — в "вареных" джинсах. И только скромное кольцо с бриллиантом на левой руке напоминает о профессии и достатке его хозяина.
Ирина Белинская: Андрей, насколько мне известно, открыла вас Европе Людмила Борисовна, супруга Собчака. Говорят, в Париже на приеме у бывшего посла России во Франции г-на Дубинина она показала медальон в виде пасхального яичка представителю фирмы Фаберже. После чего вы, собственно, и заключили контракт с этой фирмой на использование клейма Фаберже...
Андрей Ананов: Да, это был момент первого серьезного признания в Европе. После того как из фирмы Cartier пришло заключение о качестве моего яичка, со мной заключили контракт. Причем, была выработана специальная форма клейма: "Фаберже от Ананова". Ставить просто клеймо "Фаберже" на своих изделиях я отказался.
Условия контракта могли бы быть обоюдно выгодны, если бы французы не стали меня обманывать с процентами, которые я должен был выплачивать за использование имени. Предполагалось, что с каждого изделия фирма Фаберже будет получать 4%. Они воспользовались моим незнанием французских законов. И, оказалось, что я должен выплачивать 35%.
Тогда мне тоже пришлось проявить некоторую ловкость. Я обставил шестерых французских адвокатов, предложив внести в контракт пункт о том, что мои изделия не будут превышать стоимости в полторы тысячи долларов. Они обрадовались, решив, что их изделия станут доступнее. Но я-то не обещал выпускать изделия дешевле, чем полторы тысячи долларов. И выпускал. На них тоже стояло клеймо "Фаберже от Ананова". За что одноименной фирме я ничего не платил. К тому же, сразу после заключения контракта фирма устроила презентацию в отеле Ritz в Париже, которая обошлась им в 160 тысяч долларов.
Таким образом, я использовал клеймо в течение двух лет бесплатно. Переоформить договор было проблематично — это лишняя чиновничья волокита, и они его расторгли. Но я к этому времени уже стал Анановым.
И.Б.: Это пасхальное яичко — довольно расчетливый подарок.
Андрей Ананов: Как раз это яичко и не было подарком. Оно было предоставлено Людмиле Борисовне в рекламных целях. Вскоре она преподнесла его жене графа Палена. А она немного-нимало — дочь Аньели. А Аньели всего- навсего контролирует крупнейший частный автомобильный концерн Fiat. И когда я увидел свое яичко на Маргарите Пален, я был несказанно рад.
Были и другие подарки. В 1994 году в Монте-Карло был благотворительный бал Красного Креста. Специально для бала моя фирма изготовила сложнейшее пасхальное яйцо, увенчанное красным крестом из рубинов, с сюрпризом внутри-- шестью рамками с миниатюрными портретами членов семьи принца Монако Ренье Третьего. Яйцо было главным призом лотереи бала. Стоимость яйца была определена в 100 тысяч долларов. Вручал главный приз счастливцу (им оказался миллиардер из Калифорнии) я сам, стоя на сцене в белом смокинге перед объективами крупнейших телекомпаний мира.
Материал о призе и фотографии ювелира поместили более 20 крупнейших журналов Европы. Уверен, что мои затраты окупились.
Затем в том же году в Монте-Карло был благотворительный бал роз. К сожалению, я не мог непосредственно принять участие в этом торжестве, но преподнес для очередной лотереи бала ювелирное изделие — розу из белого халцедона с неофитовыми листьями на золотом стебле, украшенном бриллиантами.
Двумя этими подарками и выигрышем в полтора миллиона франков я покорил Монако. Кстати, уверен, Бог послал мне выигрыш за то, что я не пожалел подарков.
И.Б: Королевские дворы Европы тоже стали вашими клиентами. Не могли бы назвать изделия, которые были изготовлены по их заказам?
Андрей Ананов: Например, ветка ежевики из золота, неофита, мариона, горного хрусталя и бриллиантов. Я изготовил ее по старой черно-белой фотографии, сделанной в кабинете Николая Второго. Изготовлена для Ее Величества королевы Великобритании по случаю ее приезда в Санкт-Петербург. Королева плакала от восторга.
В 1993 году я нарушил протокол Испанского двора, не позволяющий дарить королевским особам что-либо, не прошедшее тщательный контроль спецслужбы дворца. Но, когда на своей выставке, рассказывая Ее Величеству королеве Испании Софии историю создания коллекции, я увидел, как загорелись королевские глаза при виде флакончика духов в виде пасхального яичка с эмалью и бриллиантами, я открыл витрину и сказал: "Ваше Величество! Вы не только королева, Вы-- дама! А у русских мужчин принято дарить дамам подарки." Королева не отказалась. Представители спецслужб, насупившись, молчали.
На свое изображение, выгравированное на хрустале фужеров, оправленных в золоченное серебро, любуются принцы Монако. Пасхальные яйца Ананова носят Монсерат Кабалье, Пласидо Доминго, мадам Спивакова, мадам Рейган, мадам Буш. Это далеко не полный список. Стоимость изделий — от 500 долларов до ста тысяч.
И.Б.: Кто из современных мастеров ставит на своих изделиях клеймо Фаберже.?
Андрей Ананов: Вам, наверное, известно, что история семьи Фаберже закончилась трагично. У Карла Гюставовича Фаберже, основавшего до революции свою ювелирную империю, было четыре сына, которые после печальных событий эмигрировали и пытались организовать производство русских шедевров вне России. Не получилось. И хотя во Франции существует фирма "Фаберже", она не имеет ничего общего с великим ювелиром. И выпускает не яйца, а духи и мыло. Клеймо Фаберже ставит сегодня официально Виктор Майер (владелец большой и старинной фирмы в Германии) на свои изделия в стиле Фаберже. Лучше бы он его не ставил. И есть еще Ананов, который делает иногда вещи похлеще старика Карла, но клеймо ставит собственное, а не взятое напрокат.
И.Б.: В петербургских гостиных пересказывают друг другу один и тот же сюжет: у Ананова и Собчака магазин в Нью-Йорке. Насколько это далеко от истины?
Андрей Ананов: Представьте себе, эту сплетню рассказал мне сам Собчак. На что я ему ответил: "Если хороший магазин — гордиться надо." Если бы он был!
И.Б.: На страницах Paris-Match в разделе светской хроники можно увидеть ваши с супругой фотографии, под которыми написано: "граф и графиня Анановы". У вас дворянский титул?
Андрей Ананов: Мой прадед — граф Мезенцев. Естественно, условия парижской жизни диктуют иметь дворянский титул. В чем нет особой необходимости здесь.
И.Б.: Где и в какой семье вы родились?
Андрей Ананов: Родился я в Ленинграде на Литейном пятьдесят лет назад. Отец был математиком, профессором. Жили мы очень скромно. У нас в семье все делили поровну между мамой, папой, мной и домработницей. Мне вспоминается один эпизод из детства, когда мне случайно перепало два рубля двадцать копеек. Как все дети, я очень любил сладкое. И получив деньги, тут же побежал в магазин, купил сахарную трубочку и понес домой делить. И не донес. Тяжелейшее воспоминание о том, что я залез на чердак (вместо того, чтобы зайти к себе в квартиру) и со стыдом съел. Запомнил на всю жизнь.
И.Б.: Ваш первый заработок, на что вы его потратили?
Андрей Ананов: Сто пятьдесят рублей, полученные в колхозе в восьмом классе. На них я купил часы "Победа".
И.Б.: О ваших тысячных выигрышах в Casino Монте-Карло пару лет писали все газеты. Вы всегда были игроком?
Андрей Ананов: Вообще в студенческие годы я очень много играл в карты. В преферанс. Был хорошим шулером.
И.Б.: Вас кто-то учил?
Андрей Ананов: Однажды (это было в 1963 году), когда я был студентом второго курса физфака Университета. Я попал на двух шулеров, которые обдирали меня как хотели, а я ничего не мог сделать.
Проиграл что-то около 30 рублей. После чего на выигранные деньги они меня и угостили. Мы подружились. Через некоторое время они мне кое-что показали. Парнем я был сообразительным и на этой базе развил собственную практику. Уже после я любил попадать на таких играющих в паре, которые использовали различные знаки и как бы молча переговаривались. В ответ на это детское жульничество я обдирал их нещадно. Но с честными партнерами всегда играл честно.
Потом игру бросил. Но все в жизни может пригодиться, недавно тоже пригодилось. Прилетел в аэропорт "Домодедово". Поймал такси. Сел. Там оказались два пассажира, которые стали заманивать меня поиграть. Я даже ушам своим не поверил. Меня! Два пацана каких-то. В итоге я их, конечно, обыграл. Но еле унес ноги.
И.Б.: Многим вы запомнились в главной роли в фильме "Рыцарь" по мотивам рассказов Александра Грина. Как вы попали в кино?
Андрей Ананов: Поступление на физфак, когда в космос полетел Юрий Гагарин, было данью моде. В университете меня терпели из-за спорта — я был чемпионом по шоссейно-кольцевым гонкам, хорошим лыжником и теннисистом и мог позволить себе экзамены сдавать кое-как. Я был на втором курсе, когда неожиданно ко мне подошел на улице какой-то дядька и сказал: "Молодой человек, я режиссер и хочу попробовать вас на главную роль". Я, конечно, как полный идиот, поперся на пробы. Через два месяца меня утвердили. Снялся.
И.Б.: Тогда вы решили пойти в кино?
Андрей Ананов: Не в кино. В театр. Поступил в театральный институт и стал режиссером.
И.Б.: Как вы оцениваете себя в качестве режиссера?
Андрей Ананов: Сейчас сложно давать какую-то оценку. Начал я режиссерскую карьеру в Театре драмы и комедии на Литейном. Потом ездил по Советскому Союзу. Существовала контрактная система, и я ставил спектакли в Казани, Новгороде, Пскове, Волгограде, Петрозаводске... Всего поставил 44 спектакля. Были удачные: во Франции в 1975 году я поставил "Бег" по Михаилу Булгакову.
Я как-то принес свою инсценировку повести Толстого "Эмигранты" главному режиссеру Пушкинского театра. А он мне ответил: "У нас нет проблемы эмиграции". Это в самый разгар третьей ее волны! Недавно эта старая лиса попросила денег на какую-то театральную частную школу. На что я ответил: "Игорек, у нас нет проблемы театральных частных школ."
И.Б.: Вы злопамятный человек...
Андрей Ананов: Нет. Просто проституток не люблю."
И.Б.: Если постановка во Франции была удачной, почему вы не остались?
Андрей Ананов: Мне предлагали. Я был свободным человеком, и меня полюбила красивая женщина, дочь мэра одного крупного французского города. Три месяца мы встречались. В итоге на одном банкете, куда съехались их родственники со всего мира, я сказал ее отцу, что не считаю необходимым становиться врагом народа. И, вообще, зачем сложности. Можно вернуться в Россию, зарегистрироваться там и летать друг к другу хоть каждый день. Папа все-таки не бедный. Мэр улыбнулся и сказал, что все это советская психология. "Конечно советская,— ответил я,— я же советский."
Пять лет после этой истории я был невыездным. Письма от нее никогда не приходили по почте. Только с оказией. Визы ей в нашу страну не давали. Через два года мы остыли друг к другу. Так я не остался во Франции, о чем не жалею.
И.Б.: Я слышала, что ювелирным делом вы занялись поздно — лет в тридцать. Как это произошло?
Андрей Ананов: Пришел как-то к приятелю с бутылкой водки. В процессе потребления алкоголя увидел в углу какой-то столик со смешными инструментами, спросил что это такое. Он отвечает: "Да папа был ювелиром. И у меня такое хобби." Водка в это время кончилась. Я ему говорю: "Давай сварганим что-нибудь быстро и продадим."
За полчаса мы сделали колечко. Я ему помогал проволоку тянуть. Потом сбегали к гостинице, продали его за три бутылки водки. Через две недели я уехал работать в Куйбышев и взял с собой инструменты. Так и пошло. Делал колечки и продавал за 25 рублей. Мог позволить себе отказываться от плохих пьес — знал, что могу за вечер заработать столько, сколько в театре за месяц.
И.Б.: Вы сказали, что ушли в ювелирное подполье в 1975 году. Что это значит?
Андрей Ананов: Была ведь 88-я статья Уголовного кодекса, по которой можно было схлопотать 15 лет, а то и вышку. У меня был узкий круг клиентов, через которых я и получал заказы.
И.Б.: Встречи с правоохранительными органами, вероятно, все-таки случались?
Андрей Ананов: 1981 году я был допрошен в качестве свидетеля по чужому уголовному делу. Этот человек, которого "вело" КГБ, сдал меня в надежде выторговать себе немного свободы. На допросе я сначала сказал, что знать его не знаю. И только потом, когда на очной ставке он в лицо мне повторил свои показания, у меня появилось моральное право сделать то же самое.
Следователи оказались на моей стороне. Им хотелось, конечно, меня расколоть, но они видели, что я веду себя как мужик. Никого не сдавал и не делал из них идиотов, а прямо сказал: "Да, я занимаюсь подпольным бизнесом. Но я ни у кого ничего не украл. Я делаю красивые вещи собственными руками. Клиенты довольны. Но для протокола я вам ничего не скажу." Я никогда не делал того, за что мне потом бывало стыдно.
И.Б.: Неужели никогда? Я слышала, вы были запойным алкоголиком.
Андрей Ананов: Ошибки делает каждый, я свою исправил.
И.Б.: В семидесятые был скандал с нелегальным вывозом Фаберже за рубеж. Вас не вызывали?
Андрей Ананов: Нет. Я никогда не занимался антиквариатом и неофициально за границу ничего не вывозил, не считая, пожалуй, двух изделий.
Насколько мне известно, тогда с этими изделиями получилась смешная история. Дело в том, что даже эксперты Эрмитажа приняли их за подлинники и впаяли по максимуму как за вывоз раритетов. Потом выяснилось, что это отличные копии.
И.Б.: Сейчас у вас ювелирная фирма "Ананов", в ней работает сто человек. Когда вы вышли из подполья и зарегистрировались?
Андрей Ананов: В 1988 году, когда возникло кооперативное движение. В моем кооперативе тогда было шесть человек учеников, я седьмой. Оборот был маленький. Мы работали на старых моих связях. Учеников я набрал в 1985-86 году, за обучение брал деньги — пять тысяч.
Большие деньги, но это было оправданно. Я гарантировал качество и за год обеспечивал клиентами так, что человек за следующий год мог компенсировать затраты.
Позже я набрал людей с улицы. Это произошло в 1989 году. У меня умерла мама и я повез отвозить ее вещи в общество милосердия. Там сидел розовощекий комсомолец, который тут же попросил денег. На что я ему сказал, что денег не дам, а инвалидам дать профессию могу. Он ухватился за эту идею,— все таки лишняя палочка в выполнении плана,— и дал объявление в газете "Смена". После чего пошли письма, я объехал всех и набрал несколько учеников. Они до сих пор у меня работают.
И.Б.: Тогда, как и сейчас, был жуткий чиновничий произвол...
Андрей Ананов: Вы, наверное, хотите спросить, давал ли я взятки? Давал, но в интеллигентной форме. Я ювелир — этим все сказано.
И.Б.: Сейчас вы очень богатый человек. Вы не боитесь жить в России?
Андрей Ананов: Был один случай, после которого я решил увезти семью во Францию. Возвращался поздно вечером, захожу в подъезд, вижу — возле лифта стоят двое. Я быстро сообразил: "Ах, черт! Забыл!" И побежал к машине. Тем более, что я действительно забыл там револьвер. Бегу и думаю: "Если случайные гости, пока я вернусь, они должны на лифте уехать, если по мою душу — будут стоять."
Возвращаюсь. Один поворачивается ко мне: "Забыл чего-нибудь?" "Забыл," — говорю и вытаскиваю оружие. Вывел их из подъезда и отпустил. Тогда я и подумал, что если с семьей что-нибудь случится, я себе этого не прощу. Снял им квартиру в 16 районе Парижа — четырехкомнатную.
И.Б.: Как жена себя чувствует в Париже?
Андрей Ананов: Женщина, если у нее есть деньги, везде хорошо себя чувствует. У нее скромный, но чистый дом, хорошие дети, интересное общество, много работы. Она занимается семьей, готовит, убирает и помогает мне в делах. Знает два языка и водит деток во французскую школу.
И.Б.: Это ваш первый брак?
Андрей Ананов: Я что, плохо выгляжу? Третий.
И.Б.: У вас большая, но аскетичная квартира...
Андрей Ананов: Здесь куплен весь этаж. Эта квартира, где мы сидим, одна из трех на этаже. До этого я оставлял квартиры женам. Когда я женился в третий раз, то первую ночь провел в гостинице.
Потом с трудом нашел однокомнатную квартиру и снял ее, хозяйка была в тюрьме. Через два часа к нам постучались из милиции и предложили освободить помещение. Я сказал, что никуда не пойду: у меня жена беременная. В результате я с ними договорился и прожил в этой квартире два года.
В комнате стоял токарный станок, муфельная печь и детская кроватка. Здесь же мне пришлось заниматься с учениками.
И.Б.: Андрей, ваша слава пришла в Россию из-за рубежа. Почему?
Андрей Ананов: В России можно стать знаменитым двумя способами. Первый — умереть (это в мои планы не входило). И второй — прославиться за границей. Чем я и занимался.
Как только я попал в Париж, стал активно строить свою деловую жизнь, врастать во французский бизнес. Кроме Франции, я открыл магазины и витрины в отелях Монте-Карло и Швейцарии. Только потом, когда добился своего, я свернул на восемьдесят процентов бизнес за рубежом. Поскольку таможня своими идиотскими законами и стремлением за все получать взятки лишает нас возможности экспортировать изделия. Лишая тем самым нас — заработка, страну — валюты, а себя — уважения.
И.Б.: В одном интервью вы рассказали, как выиграли в Монте-Карло большую сумму. Вы часто играете и, наверное, не только выигрываете?
Андрей Ананов: С тех пор, как в 1991 году я выиграл в казино Монте-Карло свой первый миллион франков, у меня "золотая карточка" "Hotel de Paris" (постоянный член клуба игроков). Нас тридцать шесть человек. Круглый год для меня забронирован номер. И если в течение года я не приезжаю, он все это время будет стоять пустым.
Я везучий человек. Пару лет назад я играл с принцем Ренье Третьим в бильярд. Его высочество пошутил, сказав, что ставит пол королевства Монако и, кстати, проиграл. Мы посмеялись и разошлись.
Но однажды я проиграл очень крупную сумму. Это было год назад. Я приехал в Монте-Карло в день моего рождения. С деньгами было туго. Стал играть и выиграл в первый же вечер 400 тысяч франков. Взял деньги и вышел, уговаривая себя больше не играть, а пойти на следующий день на пляж. Но не выдержал. За следующий вечер я проиграл все, что выиграл, и еще проиграл кредит, который Casino выделяет постоянным игрокам — 300 тысяч франков.
И.Б.: Вы тратите такие деньги на игру. А если бы к вам пришел посторонний человек и попросил денег, например, на операцию. Дали бы?
Андрей Ананов: Так и даю. Недавно пришел один, говорит: "Дай 150 долларов на операцию." Я ему говорю: "Операция стоит значительно больше". Но деньги все равно дал. Проще дать, чтобы совесть не мучила — а вдруг правда.
И.Б.: Быть настолько уникальным ювелиром и не быть знакомым с криминальным миром, я думаю, невозможно...
Андрей Ананов: Я пользуюсь авторитетом и, можно даже сказать, иммунитетом. Мелкое жулье пыталось на мне нагреться. Плохо для них кончилось. Был такой мальчик по кличке Обсос. В 1979 году он просил меня дать ему заработать на продаже моих изделий. Я согласился, а он решил бежать с ними, разыграв сцену, будто его забрали в КГБ. В итоге, Бог его направил обратно, и я получил все назад, плюс штраф. А он получил десять лет.
И.Б.: Складывается впечатление, будто за вашей спиной стоит... ангел-хранитель.
Андрей Ананов: Я знаю, что он есть. У меня оставалось сто рублей и один шанс выиграть — я выигрывал. Судьба всегда неожиданно преподносит мне сюрприз. И, когда на стенке висит табличка с надписью "Нет выхода",— это для дураков, для умных-- "Выход есть, но не здесь".
И.Б.: Что бы вы написали на своем надгробии?
Андрей Ананов: Все время думаю, что останется после меня. И все для этого делаю. Вещи, которые я делаю, проживут столетия.
И.Б.: А в буквальном смысле будете что нибудь формулировать.
Андрей Ананов: Мне вкус еще не изменил. Просто: "Ананову — благодарные потомки."