Непробиваемая сборная

Чемпионат Европы по футболу

Польско-украинский чемпионат Европы завершился абсолютным триумфом испанского футбола. Сборная Испании выиграла третий подряд титул на главных турнирах. А ее победа в киевском финале над итальянцами — 4:0 — получилась самой убедительной из тех, что когда-либо одерживались в их решающих матчах.

За четыре года испанская сборная прошла удивительный путь: от команды с репутацией, может быть, самой неудачливой в мировом футболе, команды, всегда имевшей хороших игроков, но вынужденной гордиться покрытым пылью званием чемпиона Европы 1964-го, до команды, чье место в выстроившейся за век футбольной иерархии теперь где-то рядышком с величайшими среди великих. Рядышком с бразильцами полувековой давности — шоу-труппой Пеле и Гарринчи. Рядышком с голландцами, которые в 1970-е изобрели тотальный футбол. Рядышком с немцами, лишившими изобретателей возможности неформальное признание лучшими конвертировать в формальное — победы все равно доставались в основном слишком сильной, слишком приспособленной, что ли, к тому, чтобы выигрывать, сборной Германии. Рядышком с французами, царившими в футболе в конце позапрошлого десятилетия.

И если кто-то вдруг скажет, что среди этих величайших, равных друг другу именно нынешние испанцы чуточку равнее, никто ведь не станет крутить пальцем у виска. Наоборот, с этим будет трудно спорить, даже если вам не кажется, что испанский стиль — тот, что в зарубежной прессе называют tiki-taka, основанный на владении мячом, на синхронности перемещений всех десяти полевых игроков, на тонкости и интуиции, кроющей мощь,— футбольная революция сродни той, благодаря которой всех когда-то влюбили в себя голландцы.

Против фактов не попрешь. А факт в том, что так — безусловно, с запасом, с шиком — доминировать на протяжении не столь уж и короткого временного отрезка в футболе на уровне сборных еще не удавалось никому. И даже покрытая броней, надежно защищающей от чужого волшебства, сборная Германии Франца Беккенбауэра, Гюнтера Нетцера и Герда Мюллера, находясь в 1976 году в шаге от того, чтобы пройти той же дорогой — золото чемпионата Европы, золото чемпионата мира и снова золото чемпионата Европы, все-таки оступилась. Броня треснула в серии пенальти с чехословацкой командой.

У сборной Испании она этим воскресным киевским вечером осталась цела. Более того, на ней так и не образовалось ни единой серьезной царапины. Этот финал вообще, строго говоря, на финал не походил. Или походил только в том смысле, что такие матчи — всегда особенная история.

Для сборной Испании он был историей о том, как для тех, кто терпеливо гнет свою линию, верит в правильность своей философии, не обращая внимания на критику, на то, что симпатии к тебе уже превратились в антипатии и почти ненависть и твой футбол начинает казаться скучным и неправильным, в том числе таким авторитетам, как Арсен Венгер, звезды вдруг сходятся в одной точке именно в тот момент, когда это особенно нужно. Когда получается все, что получалось в предыдущих матчах, и кое-что сверх этого — необходимое, чтобы не допустить, например, повторения ситуации с полуфиналом против португальцев со все решившей серией одиннадцатиметровых.

Получается держать мяч. Получается потихоньку растаскивать далеко не худшую на чемпионате оборону. Получается забивать. У Сеска Фабрегаса в борьбе с Джорджо Кьеллини, символом итальянской цепкости, получилось, приняв пас от Андреса Иньесты, вырвать метр пространства, а у маленького Давида Силвы — угадать, куда полетит навес партнера от лицевой, чтобы подставить под него голову.

У Хорди Альбы — во время обреченной вроде бы на то, чтобы увязнуть в центре поля атаки,— получилось рвануть мимо нескольких соперников в чужую штрафную, а у Хави — сделать паузу ровно такой продолжительности, чтобы вложить мяч в ногу захотевшему подвигов защитнику в то мгновение, когда он будет пересекать невидимую черточку офсайда, которую караулит боковой судья с флажком, и вывести его один на один с Джанлуиджи Буффоном.

И, отпраздновав второй гол, заставить телекамеры ловить на трибунах лица итальянских болельщиков: опустошенные взгляды, слезы, чересчур четко отпечатавшееся на лицах осознание безнадеги. Первый тайм еще не закончился, а горе — оно уже здесь, на соседнем кресле, и никуда от него не денешься.

Для сборной Италии киевский финал был историей о том, как, выходя на поле, ты в какой-то момент обнаруживаешь, что потерял где-то по дороге то основное, что тебя довело до этого матча, до этого стадиона,— адреналин, свежесть мысли, удачу, в конце концов. Все это было еще три дня назад в полуфинале против немцев, а сейчас исчезло...

Фланговые передачи порой таили в себе остроту, но не доходили до адресатов. Перехваты были, было даже — редчайший случай — небольшое превосходство по владению мячом по итогам тайма. Но, чтобы затормозить испанцев, создать трещинку в этой крепкой броне, нужно было кое-что еще. Ну, допустим, озарение от Марио Балотелли, которое помогло ему угробить немцев. А Балотелли пропал, растворился на испанской половине, напомнив о себе перед перерывом ударом по киевским воробьям.

А невезение было таким, что итальянский тренер Чезаре Пранделли потом долго пытался выудить из памяти хоть один матч, в котором судьба обращалась с ним так жестоко. Захромавшего Кьеллини он заменил еще в первом тайме. Потом совершил еще две замены, и игра у сборной Италии в принципе пошла повеселее, а Икеру Касильясу наконец выпало отбить смертельно опасный — в упор — удар от Антонио Ди Натале. И тут надорвал мышцу бедра только-только появившийся на поле Тьягу Мотта, и итальянцам, возможно, еще сохранявшим крохи веры в то, что судьбу можно обмануть, потребовалось придумывать, как играть с испанцами в меньшинстве.

Они, разумеется, ничего не придумали. Кода финала была целиком выдержана в ритмах фламенко. Андрес Иньеста и Хави в эти полчаса сражались, строго говоря, не за чемпионское звание, которое уже было у них в кармане, а за звание сильнейшего футболиста чемпионата, доставшееся в итоге Иньесте. Другие члены оркестра, который в действительности трудно поделить на солистов и просто неплохих музыкантов,— за возможность отметиться чем-то красивым на итальянских руинах: финтом, голом пяткой. Голы достались резервистам — Фернандо Торресу и Хуану Мате. А счет на табло зафиксировал еще один испанский рекорд: так крупно, так унизительно для соперников в финалах чемпионатов Европы или мира до них никто не побеждал.

Джанлуиджи Буффон, впрочем, говорил в подставленный микрофон, что проиграть крупно такому сопернику — это не унижение. Но куда ему было спрятать мокрые глаза?

А неподалеку от Буффона уже полыхал огонь большого праздника, в котором участвовали и те, кто играл в этом финале, и те два футболиста, которые из-за травм пропустили польско-украинский Евро,— Карлес Пуйоль и Давид Вилья. И они, две ключевые фигуры прошлых триумфов, тоже ведь были олицетворением испанской мощи. А тренер Висенте дель Боске, ждущий, когда же и ему дадут присоединиться к празднику, улыбался, услышав вопрос от кого-то, у кого складывалось впечатление, что после такого успеха, после такой покоренной вершины все, что за ней, теряет смысл: а что же дальше? "Дальше — квалификация к чемпионату мира, Кубок конфедераций в следующем году, на котором мы должны достойно представить Европу. Много новых вызовов",— рассказывал дель Боске тоном, каким рассказывают о чем-то будничном и всем понятном.

А Сеск Фабрегас объяснял, за счет чего сборная Испании, которая еще четыре года назад на открывавший австрийско-швейцарский чемпионат Европы матч с россиянами выходила в статусе вечной неудачницы, смогла поменять его на совершенно иной: "Мы просто очень трудолюбивая, скромная, дисциплинированная и ответственная команда". И ни слова о магии.

Алексей Доспехов