Екатерина Ъ-Деготь
В этой истории все озабочены тем, какое искусство (классическое или авангардное) считать национальной традицией, как успеть в последний момент вскочить на подножку уходящего ХХ века и как поднять катастрофически упавший престиж страны. Все — это амбициозный скульптор, еще более амбициозный родственник другого скульптора, уже покойного, также амбициозная родственница президента, и наконец, централизованное бюрократическое государство — в лице министерства культуры, которое платит. Одни говорят, что в искусстве страна постыдным образом отстала от ХХ столетия, хотя в начале его была впереди. Другие утверждают, что у страны свой путь, что реализм и классика надежнее всего и что Пикассо лучше бы вовсе не родился на свет.
При этом действие происходит, как ни странно, не в Москве, а в Париже.
Если быть более точным, то в саду Тюильри. Этот торжественный сад регулярной планировки простирается от Лувра почти до Елисейских полей и входит в знаменитый парижский "триумфальный путь", по которому можно следовать от одной триумфальной арки до другой. В 60-е годы путь продлили и построили третью, гигантскую арку геометрических очертаний в квартале Дефанс, тем самым связав классику с модернистскими формами, пусть даже и маячащими на горизонте.
И вот в этом саду не слишком известный, но активный французский скульптор Ален Кирили задумал установить современные скульптуры (не свои). Кирили верит в искусство сильных физических и духовных переживаний (его фавориты — абстрактная живопись, готическая скульптура и джаз). Он хочет защищать модернизм (а не постмодернизм) и напомнить, что Париж когда-то, во времена Пикассо и Майоля, был столицей модернизма. От скульптуры он ждет тактильности, эмоциональности и сексуальности и хотел бы, чтобы к людям вернулось удовольствие трогать скульптуру. Предыдущий министр культуры Филипп Дуст-Блази на какой-то презентации в неожиданном порыве спросил Кирили, а не поставил бы тот в Тюильри чего-нибудь эдакого? (А то все говорят, знаете ли, надо,— может, вы знаете, что?). И Кирили был назначен. Потом, правда, Дуст-Блази не в модернистском, а в каком-то шекспировском стиле получил от неизвестного лица удар ножом в спину и остыл к проекту. Затем правительство сменилось на социалистическое, но оно к Тюильри не остыло. И вот Кирили подготовил проект "Об установке скульптур ХХ века в саду Тюильри накануне III тысячелетия". Он хочет поставить там скульптуры Пикассо, мобили Колдера, минималистские кубы и прочее нестрашное и неавангардное искусство.
Ему противостоит историк искусства XIX века Анна Пенжо, которая считает, что место в саду Тюильри только скульптуре времен Бальзака и Гюго, а после этого искусство кончилось. Позиции г-жи Пенжо подкрепляются не тем, что французский народ так любит Бальзака, а тем, что она является матерью внебрачной дочери покойного президента Миттерана и следовательно, второй вдовой (и значит, культура, которая всегда на десерт, уж точно ее вотчина).
Но и без нее у Кирили имеется проблема — как сказано в его официальных бумагах, "имплантация двух скульптур П. Бельмондо". Две имплантированные скульптуры называются "Жанетта" и "Аполлон" — бронзовые ню в размер натуры, в мускулистом стиле просвещенного социалистического реализма. В мае прошлого года их тихо поставили в саду Тюильри — на краю лужайки, в стороне от главной аллеи. Как пишет один из критиков, на этом месте они смотрятся так, как будто их только что застукали на травке, и Аполлон в гневе замахнулся на блюстителей нравственности, а Жанетта осматривается в поисках разбросанной одежды. Но, может быть, Аполлон, замахивается не на блюстителей нравственности, а на сторонников современной скульптуры, которые хотят его с подругой отодвинуть с глаз долой.
Козырная карта ныне покойного Поля Бельмондо (скучного рядового академиста 1930-1940 годов) в том, что ему посчастливилось быть отцом "того самого" Жана-Поля Бельмондо. В 1988 году Жан-Поль подарил отцовских "Аполлона" и "Жанетту" французскому правительству, которое подарок приняло, но статуи установило на заднем дворе сада Тюильри. Теперь Жан-Поль, который с годами стал жаловаться на закат карьеры и винить в этом засилье американского кино и прочего бескультурья, все больше уповает на наследие отца и таинственным образом добился от высокопоставленных лиц права переставить статуи, куда он пожелает. И он решил поставить их прямо на триумфальном пути — застолбив место и по блату вписав имя отца в пантеон великих французских скульпторов. Публику, правда, скандализирует не только то, что скульптуры скверные, но и то, что Поль Бельмондо был близок к Арно Брекеру, любимому скульптору Гитлера, и в 1941 году ездил в нацистский Берлин как официальный представитель французского искусства. То есть, он в самом деле официальный художник-соцреалист, который занимал место тех французских художников, что в годы войны ушли в подполье, была ли то эмиграция дальняя (США) или ближняя (Пиренеи).
Недавно французское министерство культуры заявило, что все останутся довольны. Современная скульптура будет установлена в Тюильри. Вместе с тем и "Аполлон" с "Жанеттой" никуда не денутся. Да и скульптура XIX века, которая так нравится второй вдове президента, тоже вещь хорошая. Министерство отрицает, что вообще были и есть какие-либо споры. Традицию с новаторством надо сочетать органически. Главное — это гармония и единство, чтобы не было раскола. В общем, даже не скажешь "нам бы ваши проблемы".
В нашей же столице, где Триумфальный путь скромнее и только возводится (от храма Христа Спасителя до гостиницы "Москва"), современная скульптура, может быть, будет расставлена в Гостином дворе, в виде исторического эксперимента. Пока решают. Одно утешение: власти у нас более консервативные, чем во Франции, зато художники более прогрессивные — они бы что-нибудь такое придумали с Аполлоном и Жанеттой, что те превратились бы в абсолютно постмодернистский проект.