Центр гастрольной недели Большого театра был отдан Джузеппе Верди. И это глубоко верно. "Аида" и "Травиата" обязаны время от времени показываться публике любого оперного театра, вне зависимости от его национальной принадлежности,— потому что, если народ забудет даже их, оперу в современном мире уже ничто не спасет.
И не беда, что в Петербурге на московском Верди, как и вообще на гастролях и престижных спектаклях, преобладала публика не мариинская и не театральная в целом (элегантная соседка недоуменно выясняла у своего солидного спутника: "Я думала, перевода на русский еще нет — оказывается, есть, так почему же они поют на итальянском?" Речь шла об "Аиде" — свежей, только что с композиторского стола, продукции композитора Верди. Ответа не последовало). Успех у такого слушателя, что и говорить, более важен для благосостояния театра, чем признание снобов-критиков — конечно, покуда дело не доходит до западных гастролей.
Тем не менее нужно сказать, что кривая качества московских спектаклей неуклонно ползет вверх: "Аида" была все же лучше "Сусанина", а "Травиата" несомненно лучше "Аиды". Если же добавить сюда "Франческу да Римини", которая, по свидетельству слушателей и очевидцев, которых даже совпавший с рахманиновским спектаклем визит легендарного Густава Леонхардта не заставил забыть о долге оперного критика, была хороша еще более. Остается заключить, что в выборе кандидата на открытие гастролей идеологические соображения явно возобладали над музыкально-театральными.
Начав с более приятного, нужно по заслугам оценить "Травиату" в постановке Владимира Васильева: здесь нет изысков — зато нет и претенциозности, нет ошеломляюще смелых ходов — зато нет перегибов и несуразностей. Балетная пара, о которой столько говорили, ненавязчива, как и все прочее.
Кроме того, "Травиате", где в вальсе кружатся арии, а героиня бредит бальными видениями, танец показан более, чем какому-либо еще оперному опусу. Даже передел структуры оперы из трех действий в четыре картины кажется уместным. Суетная светская толпа легко уходит на второй план, оставляя героев наедине друг с другом и с собственными переживаниями, и мгновенно вновь их обступает. Так же грациозно меняется сценическое пространство: с большим тактом Владимир Васильев и Сергей Бархин стараются не отвлекать слушателя от музыки.
Музыкальная же судьба "Травиаты", как известно, зависит от исполнительницы заглавной роли. И благодаря Ларисе Рудаковой она сложилась вполне счастливо: мягкое forte и проникновенное pianissimo, аккуратные колоратуры и выразительные реплики обеспечили спектаклю центр притяжения, на самой ближней орбите к которому находился Михаил Дидык, составивший с примой трепетный и звучный дуэт. Влюбленным в этом весьма помог Петер Феранец. Возможно, поклонникам Валерия Гергиева не хватило в его дирижировании экстаза, мощных нагнетаний и всплесков, но от этого более пострадала "Аида", в "Травиате" же обеспеченная им тонкость оркестровых градаций и прозрачность звучания были как нельзя более уместны.
Если на гастролях предполагалось соперничество не только между, но и внутри театров, то нужно заметить, что исполнительнице заглавной роли в "Аиде" Елене Зеленской удалось к третьему действию вполне освоиться на мариинской сцене и вместе с Виталием Терещенко (Радамесом) и Юрием Веденеевым (Амонасро) достичь того сочетания драматичности и красоты, который заложил в этой опере дуэтов ее создатель. Чего нельзя сказать об Ольге Терюшновой (Амнерис), в основном эффектно подававшей только свой нижний регистр.
Нарочитая невсамоделишность оформления "Аиды" вкупе с красивой геометрией массовых сцен могла бы сама по себе составить достаточный фон для развития музыкальной трагедии,— если бы режиссер (Иркин Габитов) подыграл художнику (вновь Сергей Бархин) и не так утруждал себя поисками "оригинального режиссерского решения, лаконичного жеста и выразительности мизансцены" (из пресс-релиза). В результате же режиссерских поисков Радамес опоздал на суд, а Амонасро едва не зарезал дочь (правда, так бы он избавил ее от позднейшей мучительной смерти). "Аида" должна быть зрелищна, как "Травиата" — психологична, и против этих амплуа трудно что-либо возразить. Однако в том, что зрелищность "Аиды" настолько трудно удержать от вампуки, так же трудно винить только Верди и Суэцкий канал.
ОЛЬГА Ъ-МАНУЛКИНА