Мы знаем, что наркотики — это смерть, грязь, беда и печаль. Но всякий раз, когда мы пытаемся объяснить это нашим детям, дети не верят. Для них то, что мы считаем страшной болезнью, представляется веселой игрой, волшебной сказкой, смыслом жизни.
Историю Сережи, который был Принцем эльфов в своих наркотических снах, рассказала мне доктор-нарколог, безуспешно пытавшаяся мальчика вылечить.
Детство Принца
Каждое Сережино утро в маленькой двухкомнатной квартире на окраине Москвы начиналось с беспощадной войны с прыщами. Сережин отец, много лет считавшийся полярником, летчиком, геологом и секретным физиком, совсем недавно оказался просто алкоголиком и подонком. Сережа жил вдвоем с мамой, которая часто проверяла его дневник, но не целовала даже в день рожденья. В основном потому, что Сережа все больше становился мужчиной, а на мужчин у его матери была аллергия.
Сереже было четырнадцать лет. В течение всего детства он считал, что именно в этом возрасте для него начнется полноценная, то есть полная сексуальных приключений жизнь. Любовь Сережа представлял себе то отвлеченно-романтической, то грязной: в подъезде, вкруговую, с пьяными девочками. Оба варианта любви одинаково бы Сережу устроили, но беда была в том, что четырнадцать лет ему уже исполнилось, а любовь все не начиналась.
Зато начались прыщи. Мир явно делился на красавцев и уродцев. Красавцы не реже раза в неделю ходили с девочками в ночной клуб и некоторые, особо счастливые, успели даже подцепить и вылечить гонорею. А уродцы скучали по вечерам в подъездах.
Однажды, отправившись вечером погулять, Сережа нашел своих товарищей не как обычно около лифтов, а на лестничной площадке между вторым и третьим этажом. Они сидели на ступеньках и нюхали клей из полиэтиленовых пакетов. Сережа знал, конечно, про клей, но боялся его. Он подумал, что если предложат, то нужно отказаться. Но Эдуард, неформальный лидер дворовой шайки, просто молча протянул Сереже пакет, и Сережа взял. И стал вдыхать ацетоновый запах.
Сначала появилась сухость в горле, потом тошнота, потом головокружение. Потом Сережу вырвало. Прямо на брюки. Эдуард засмеялся, похлопал Сережу по плечу, похвалил, кажется, за смелость. И на этом Сережино детство кончилось.
Башня Хрустального дерева
На следующий день Сережа разыскал Эдуарда и спросил, будут ли они сегодня нюхать клей.
— Не наблевался?
— Просто плохо вчера себя чувствовал.
— А-а... — усмехнулся Эдуард,— Критические дни?
Сережа чуть не заплакал. Если бы он был больше и сильнее, наверняка размозжил бы этому мерзавцу какой-нибудь доской голову, но беда в том, что не было во всей округе ни одного человека, который не боялся бы Эдуарда. От сознания своей трусости Сереже стало вдвойне обидно.
Он пошел в хозяйственный магазин. Купил тюбик клея. Вернулся домой. Мать была на работе. На всякий случай он запер дверь изнутри на щеколду. Снял с бельевой веревки на кухне один из сушившихся там во множестве полиэтиленовых пакетов. Напузырил туда клея. Открыл окно. Сел у окна на стул и начал интенсивно дышать.
На этот раз сухость в горле прошла очень быстро. Головокружение, побалансировав на грани тошноты, стало вдруг приятным. Прежде, чем комната растаяла, Сережа успел выбросить пакет с клеем в окно, переползти на диван и закрыть глаза.
Сережа как будто спал, но сны его были необычайно яркими и, как в компьютерной игре, в них можно было действовать. Сережа стоял на спускавшейся под гору дороге, залитой фиолетовым льдом. Вдоль дороги росли огромные деревья из льда или хрусталя. Тени от этих деревьев были прозрачными, и было видно, как движется по их стволам сок.
Внизу под горой Сережу ждал Лев, огромный, почти белый, с морщинистой мордой и желтыми безжалостными глазами. Сережа знал почему-то, что сейчас зверь приблизится и медленно, кусок за куском, съест его. Мальчик попытался встать, оттолкнулся от льда и взлетел, за считанные секунды оказавшись выше хрустальных деревьев. Лев проводил его взглядом и скрылся в лесу. Лес тянулся до горизонта.
Сережа опустился на землю у подножия огромной башни, сложенной, по всей видимости, из стволов все тех же хрустальных деревьев. Мраморного цвета карлик распахнул перед ним двери, Сережа шагнул на прозрачные ступени, и ступени под его каблуком зазвенели.
Хроника путешествий
— Чем это ты развонялся? — спросила Сережина мать, входя в квартиру.
— Клеем,— ответил честный мальчик.
На табуретке перед Сережей стоял ботинок с оторванной подошвой, которую необходимо было склеить немедленно, иначе в чем же завтра идти в школу.
Подошва в течение нескольких последующих месяцев отрывалась от ботинка еще раз десять. А в те дни, когда с ботинком все было нормально, Сережа клеил спичечные домики, и мать его радовалась, что вот хоть по крайней мере не шляется по улице со всякой шпаной.
Сережа действительно практически перестал встречаться со старыми друзьями. Впервые за много лет, сидя на уроках, он мечтал о том, как вернется домой, в свой Хрустальный лес.
Прекрасная галлюцинация его повторялась из раза в раз, причудливо развиваясь, подобно почти бесконечной сказке. Он стал Принцем в Башне Хрустального дерева. Мраморный карлик скрипучим голосом почтительно обращался к нему "Ваше высочество". Добрый ясноликий народ беспрекословно подчинялся его приказам, а зеленовласые русалки, жившие в тихой реке, любили Принца бескорыстной и безотказной любовью.
Как-то раз на перемене к Сереже подошла одноклассница по имени Маша. Она была довольно невзрачной маленькой девочкой, но это не имело никакого значения. Стриженые Машины волосы были покрашены в зеленый цвет, а в носу у нее светилась крохотная серебряная сережка.
— Приходи ко мне на день рожденья. Придешь?
Он чуть не упал. Через два года доктор-нарколог скажет ему, что девочка просто узнала в нем наркомана и решила использовать его, как используют друг друга взрослые люди. Нет! Это Вещество привело ее. Это волшебный мир ацетоновых снов, вошел в реальную жизнь, обернувшись зеленовласой девушкой.
В тот вечер Сережа гулял по Хрустальному лесу за руку с Машей. Она боялась Льва, смеялась над карликом, и серебряный звон половиц в башне оказался ее смехом.
День рожденья
День рожденья был скучным, как все, что устраивают родители. Сначала кормили салатом Оливье, потом жареным мясом, потом фруктами и мороженым. На столе стояло несколько бутылок сухого вина. Сережа чувствовал себя очень неуютно, но Вещество приучило его молчать, и это помогало скрыть застенчивость. Все Машины друзья были старше Сережи. А один из них по имени Антон весь вечер сыпал замысловатыми шутками и называл плюшевого бобренка, которого Сережа принес Маше в подарок, Святым Нутрием.
Интересно Сереже стало тогда, когда вся компания, сказав Машиным родителям, что идет на прогулку, поднялась на крышу и стала курить Мафафу.
— Кого? — переспросил Сережа.
— Мафафу, — улыбнулся Антон, — Марихуану.
Мафафы было много. Целая коробочка из-под маленьких сладких сигар. Антон ловко набивал травой длинные беломорины и пускал по кругу.
— Ты умеешь,— спросила Маша,— делать паровозики?
— Куда? — мальчик весело рассмеялся нелогичности своих слов.
Антон научил его, и Сережа, взяв папиросу горящим концов в рот, склонился к Маше и сильно дунул. Дым полетел красивой серебристой змейкой из его губ — в ее губы. И это был их первый поцелуй.
— Давайте,— сказал Антон,— искать друг у друга в карманах смешные предметы.
Он вытащил пачку Мальборо, и все покатились со смеху.
Еще смешнее оказались ключи, деньги, звезды над головой и особенно луна. Посмотрев на луну, Сережа вдруг начал рассказывать, какие там растут хрустальные деревья и какой там живет безжалостный Лев, не боящийся никого, кроме Принца, и как Принц спас однажды от Льва маленького Святого Нутрия.
Уроки вещества
Вернувшись домой за полночь, Сережа открыл холодильник и принялся со страшной скоростью пожирать все, что попадалось под руку.
— Тебя там не кормили что ли на дне рожденья? — спросила мама.
— Очень плохо кормили. Китайская кухня...
Мама поверила. Лежа в постели, Сережа с удивлением вспоминал о том, как много и хорошо говорил в тот вечер. Правда, почему-то он скрыл, что Принц, Лев и хрустальный лес были плодом ацетоновых галлюцинаций. Разве стыдно было признаться в Машиной компании, что употребляешь наркотики? Нет. Дело не в этом. Стыдно было признаться, что нюхаешь плебейский клей. Сереже стало жаль своего хрустального леса.
С этого дня он стал часто видеться с Машей, Антоном и всеми остальными. Как минимум раз в неделю он стал ходить в ночные клубы, и оказалось, что вовсе не обязательно там платить бешеные деньги за вход, потому что есть тысяча способов проникнуть внутрь бесплатно. Достаточно было одеваться модно, то есть из очень дешевого секонд-хэнда, и знать набор ключевых слов. Его почти всегда угощали. Таблеточки, от которых танцуешь всю ночь напролет без устали. Ну и, конечно, грузные бандиты, кредитной карточкой American Express делящие кокаин на тонкие белые дорожки, а потом, свернув в трубку стодолларовую бумажку, нюхающие его и предлагающие всем вокруг. Потом доктор-нарколог будет объяснять Сереже, что вот так всегда наркоторговцы втягивают новых людей в свою систему. Но это все глупости. Просто Вещество заботится о тебе.
Прошло полгода. Сережа ни разу не возвращался в свой Хрустальный лес, потому что нюхать клей было не модно, а другие Вещества не знали дороги к прозрачной башне. Но однажды в клубе кто-то из бесчисленных знакомых, чьи лица слились давно в обобщенный образ Кислотного Человека, оторвал для Сережи половину своей марочки, пропитанной лизергиновой кислотой.
Сначала Сережа воспринял это просто как очередной эксперимент над своим сознанием, но потом лучи дискотечных прожекторов сгустились и отвердели, стали хрустальными деревьями и солнечным светом, проникающим сквозь листья деревьев. Сережа оказался в забытой стране своих снов, и мраморный карлик, спотыкаясь и выкрикивая что-то на чудном своем языке, побежал ему навстречу. Вещество все обдумало. Вещество рассчитало все так, что лучше нельзя и мечтать. Последним апостолом Вещества в Сережиной жизни стал героин.
Как-то летом либерально настроенные Машины родители, понимая, что девочка стала совсем взрослой и надо как-то давать ей уже свободу, уехали на выходные на дачу, разрешив Маше остаться в городе.
Сережа купил героин Маше в подарок. Героин и два шприца. Купил и пошел в гости. И хотя они много раз много чего уже пробовали вместе, мальчик и девочка долго сидели над героином и боялись его.
За окнами стало темно. Наступил вечер. И тогда героин сказал им:
— Ну. Не бойтесь!
— Одним шприцом с тобой,— прошептала Маша.
И это была их первая брачная ночь. Через полчаса они вышли из дома. И дом был Башней Хрустального дерева, где, правда, появился прозрачный лифт, от езды в котором сжималось сердце... Они вышли на улицу, и Сережа понял, что самые невероятные его мечты сбылись: московские дома ютятся под хрустальными деревьями, красноглазый поток машин ползет между корней, и машины — это муравьи, а он, Сережа, идет за руку с девушкой из этого мира. Когда они переходили муравьиную тропу, один из муравьев увеличился вдруг неимоверно, напал на них и смял в их глазах свет. Лежа в "скорой помощи" и не понимая толком, на каком свете находится, Сережа стал молиться Богу обоих миров: "Господи! Спаси ее! Если Ты есть, спаси ее и меня!"
Лечилово
Их, конечно, спасли. Они отделались парой переломов и одним сотрясением мозга на двоих. Но как только в больнице они пришли в себя, обоих стало ломать. Сережа лежал голый, привязанный к койке и кричал, чтобы ему дали Вещества.
Но Вещества не дали. Сообщили матери. И всей больницей уговорили лечиться от наркомании.
Сережа стал ходить к врачу. Молодая и красивая докторша долго говорила с Сережей, причем ему во время этих разговоров приходилось почему-то лежать на кушетке, смотреть в потолок и не видеть докторского лица.
— Зачем же ты кололся с девочкой одним шприцом? — спрашивала докторша.
— Скажите,— парировал Сережа,— вы, когда занимаетесь любовью с мужем, пользуетесь презервативом?
— Но ты понимаешь, что попал в зависимость?
— А вы, скажите, отказались бы попасть в зависимость от вашего Бога?
— А ты не думал, что твой Бог ложный?
— Тогда покажите мне истинного. Не можете? А я могу показать вам прямо сейчас.
— Но ведь ты умрешь!
— Конечно, только я умру во имя Вещества, а вы неизвестно зачем, вот и вся разница.
— Когда ты попал в аварию со своей девочкой, ты молился Веществу или какому-то другому Богу?
Этот вопрос психолога был единственным, на который Сережа не смог ответить. Он пытался говорить, что если умер бы в этом мире, то неизвестно еще, умер ли бы в Хрустальном лесу, но правда заключалась в том, что в карете "скорой помощи" Сережа молился не Веществу, а кому-то другому Богу, имя которого он не знал, но который всегда остается с людьми вне зависимости от того, кто они, сколько им лет, курят они или колются в вену.
Формула крови
Он стал ходить в группу анонимных наркоманов, но вскоре, как водится, сорвался и начал двойную игру.
Утром он ехал на точку, покупал героин, принимал его и, хотя этого было уже мало, чтобы странствовать по Хрустальному лесу, Вещество каждый день напоминало Сереже, что странствие такое возможно. Вечером он ехал на группу и с удовольствием обсуждал тяготы своего состояния с товарищами по несчастью.
Потом он снова завязал. Не кололся несколько месяцев. И вот когда ему казалось уже, что новый срыв невозможен, дома вечером раздался телефонный звонок. Голос Антона в трубке сказал, что какие-то бандиты накололи Машу героином, увезли куда-то, а потом, когда ей стало плохо, выбросили из машины прямо на асфальт у дверей Склифосовского.
— Она жива? — спросил Сережа.
— Жива, в коме, под капельницей...
Сережа почему-то подумал, что ему нужно немедленно идти искать Машу в Хрустальном лесу. Никаких наркотиков дома не было. Мальчик — а Сереже было тогда всего восемнадцать лет — наскреб каких-то старых таблеток, раздавил их в ложке, напустил в эту ложку из вены своей крови, размешал, набрал в шприц и уколол.
И что-то там у него внутри сломалось от этого. Сердце остановилось, сосуды закупорились... Не знаю. Знаю только, что утром мать нашла его мертвым, вызвала "скорую" и долго пыталась доказать врачам, что мальчик умер от астмы.
Я хотел бы верить, я искренне хотел бы верить, что, умерев в этом мире, Сережа продолжает оставаться Принцем ясноликого народа в Башне Хрустального дерева в Хрустальном лесу.
ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН