Конституционный суд обязал президента подписать закон о возврате перемещенных в СССР во время второй мировой войны ценностей. Однако закон этот, несмотря на название, по сути, против возврата. И президентская сторона будет оспаривать его конституционность. Речь идет о судьбе 200 тысяч произведений искусства и двух миллионах книг, архивных документах. И мы спросили читателей:
а вы за реституцию?
Даниил Гранин, писатель:
— Искусство не должно и не может быть трофеем. Оно принадлежит всему человечеству. В чем же тогда состоит идея окончания войны? Ведь если мы не воспринимаем Германию как своего противника, мы не должны вернуть ей то, что захватили. Не буду даже ссылаться на международные договоры, которые выполняют все страны Европы. Проблема еще и в том, что на протяжении 40 лет эти произведения искусства, архивные документы были выведены из культурного обихода. И пока процесс реституции не продвинется вперед, это положение будет сохраняться.
Дмитрий Лихачев, академик:
— Я за равный обмен. Но я не уверен, что мы можем рассчитывать на равное возмещение ценностей от Германии. Ведь многое из того, что вывезено из России, находится сейчас у частных лиц и частично уже продано. А ведь это тоже наше достояние. Во время войны мы понесли огромные потери, но вышли победителями, и вот теперь речь идет о возвращении Германии перемещенных ценностей. По-моему, это несправедливо. История есть история. Но если мы возвращаем, то и Англия должна вернуть Греции и Турции те ценности, которые она изъяла у них в свое время. А что касается закона, то он должен быть сведен до конкретных вещей, конкретных библиотек и конкретных музеев. Принимать абстрактно такой закон нельзя.
Анатолий Лукьянов, председатель комитета Госдумы по законодательству и судебно-правовой реформе:
— По сути этой проблемы мы, депутаты, свое мнение выразили, приняв закон о реституции, а затем преодолев и вето президента. И должен сказать, что это не только наше мнение, поскольку позиция президента на всех этапах обсуждения проблемы вызывала неудовольствие и несогласие общественности. Но сегодня в этой ситуации меня больше волнует политическая сторона. Обязав Ельцина подписать закон по реституции, Конституционный суд наконец перестал плестись в хвосте решений президентской команды. Надеюсь, что и дальше суд будет точно придерживаться закона.
Андрей Петров, композитор:
— Чисто эмоционально я — за реституцию. Но все-таки я считаю, что это нужно делать только в том случае, если наши партнеры по реституции передадут нам наши ценности. Ведь то распределение собственности на произведения искусства, которое сложилось после войны, совершенно несправедливое. Мало того, эта ситуация сложилась в результате простого грабежа. Конечно, надо все вернуть.
Сергей Шахрай, полномочный представитель президента России в Конституционном суде:
— Я — за цивилизованное решение проблемы. В нынешнем виде закон лишает Россию какой-либо возможности вернуть из-за рубежа принадлежащие ей культурные ценности. Есть нормы международного права, ратифицированные еще СССР, а затем и Россией, и закон их нарушает, а значит, противоречит основам конституционного строя России.
Александр Татарский, главный режиссер анимационной студии "Пилот":
— Война окончена, пора возвращать трофеи. Это надо понять. Если наши партнеры возвращают нам наши ценности, почему мы должны оставлять себе то, что нам не принадлежит? Ведь в таком случае нам никогда не увидеть наших ценностей, которые находятся либо в частных руках, либо в розыске. Их тогда и искать-то перестанут.
Михаил Мень, заместитель председателя комитета по культуре Госдумы:
— Это очень сложная проблема, но в принципе я — "за". В законе же о реституции, который президент теперь обязан подписать, существует много спорных вопросов. И прежде всего это касается частных коллекций. Кроме того, этим законом мы ставим практически в равные условия и Германию, и наших союзников по второй мировой войне, что, по-моему, тоже несправедливо. В первом чтении я поддержал закон, но я рассчитывал на определенные поправки во втором чтении. Их не приняли, и потом я голосовал против. Нарушения международных норм очевидны.
Валерий Тришин, председатель правления банка "Республиканский Кредитный Альянс":
— Возвращать нужно не каким-то отдельным государствам, а народам. Но решения об этом, к великому сожалению, принимает отнюдь не народ. Ведь речь идет о культуре, а мы все время скатываемся на политику.
Александр Проханов, главный редактор газеты "Завтра":
— Против. И действие противное, и слово неблагозвучное. У тех, кто сейчас нами правит, уже не осталось никаких сдерживающих факторов. В условиях, когда разбазариваются огромные богатства, когда собрались отдавать Курилы, неужели не отдадут Дюрера немцам? Все, что сейчас происходит в Конституционном суде, это искусно замаскированная интрига. Разыгрывается комедия, в которой Конституционный суд представлен как независимое учреждение, и народу навязывается мысль, что КС — все равно что Суд божий. Но если все фракции Госдумы, все губернаторы так решили, значит, и вся нация так решила. И почему-то только один человек с этим не согласен.
Ролан Быков, режиссер:
— Мне неприятно об этом говорить. Наверное, это должно делаться по договорам и по справедливости, но такого не может быть по-человечески. Вопрос состоит в том, чтобы узнать, что и куда ушло. Настоящий счет Германии так и не был предъявлен: соглашениями Россия расплачивалась за существование социалистической Европы. Я понимаю тех, кто хочет вернуть свое, но и России надо вернуть то, что было у нее отнято.
Наталья Косолапова, директор галереи М`АРС:
— Если нам отдавать, то и англичане должны вернуть Индии и Греции массу вещей из Британского музея. А французы должны отдать из Лувра то, награбил Наполеон. Как бы нам не попасть в ситуацию, что мы возвращаем, а нам — нет. Это должно быть как с нерушимостью границ в Европе после войны. Проявлять добрую волю, не решив проблему в комплексе, нельзя.