В Нагано, где чемпионка мира-96 по конькобежному спорту Светлана Журова заняла лишь 9-е место в коротком спринте, она пообещала: "Я буду не я, если в конце марта на чемпионате мира на отдельных дистанциях в Калгари не стану третьей". Она ошиблась. И завоевала 27 марта на своей коронной пятисотке... "серебро", уступив победу лишь олимпийской чемпионке, рекордсменке мира канадке Катрионе Ле Мэй. Но эта медаль, по глубокому убеждению лучшей российской конькобежки, стала для нее даже дороже "золота". Почему? Об этом СВЕТЛАНА ЖУРОВА, побывав вчера в редакции "Коммерсанта", рассказала корреспонденту газеты ВАЛЕРИИ Ъ-МИРОНОВОЙ.
— В Нагано вы высказывали опасение, что из-за олимпийских неудач федерация не даст денег и российские конькобежцы не смогут поехать ни на оставшийся этап Кубка мира, ни на чемпионат мира в Калгари.
— Если бы мы пропустили чемпионат, то большинство моих коллег, без преувеличения, могли бы смело ставить крест не только на всем прошлом сезоне, но даже и на всей своей карьере в целом. Дело в том, что Россия потеряла бы места для участия в аналогичных соревнованиях будущего сезона. Что касается меня, то я смогла поехать в Канаду исключительно благодаря председателю петербургского спорткомитета Евгению Куликову, который выделил средства из своих резервов. Но сначала, перед тем как прилететь в Калгари 13 марта, я сразу же по возвращении из Нагано отправилась готовиться в немецкий Инцель. Причем исключительно за свой счет. При этом я вполне сознательно пренебрегла альтернативой принять участие в чемпионате России в Екатеринбурге. Цель была одна — доказать и себе, и федерации, и друзьям по сборной, а главное — зарубежным соперникам, что причина провала российских конькобежцев в олимпийском сезоне одна: слишком мало времени у нас было, чтобы приноровиться к новым конькам-клапам.
— А еще, что не менее важно, приноравливаться к ним у вас не было возможности именно на "быстром" льду? Таком, например, как на высокогорном катке в Калгари?
— Именно. Впервые с октября прошлого года, когда я только получила клапы, я начала по-настоящему чувствовать, какое же огромное преимущество дают эти коньки с подвижной пяткой над простыми, только на послеолимпийской подготовке в Инцеле. Я провела там одиннадцать дней. А когда прилетела в Калгари, выступила там на "Финале овала" — специальных соревнованиях, в которых спортсмены из разных стран бежали на установление рекордов (кто личных, кто национальных, а кто и мировых),— и при этом побила рекорд России на дистанции тысяча метров, то окончательно уверилась: дело пошло. А уж когда посмотрела протокол последнего этапа Кубка мира, проходившего в эти же сроки в американском Милуоки, поняла, что свое обещание завоевать на чемпионате мира "бронзу", как пить дать, сдержу. Да, еще мне очень трогательно помог чемпион мира голландец Ринтье Рийтсма.
— А это что за история?
— Еще на Олимпиаде он подсказал мне, что лезвия клапов надо бы загибать. Чтобы лучше держать повороты. И сам же их и загнул. Прямо так, об стол. А еще он же, как заправский мастер, залатал мне при помощи каких-то специальных материалов, ботинок, который я на тренировке там же, в Нагано, случайно пробила сама себе лезвием.
— Вернемся в Калгари. А стать чемпионкой мира вам там никак не светило?
— Откровенно говоря, все-таки до результатов Ле Мэй я пока что еще не дотягиваю. Но это — пока. А дело было так. Вечером накануне первого забега прошла жеребьевка, и так получилось, что снова моей соперницей, как и два года назад, на моем победном чемпионате мира в норвежском Хамаре, оказалась бронзовый призер Олимпиады-98 японка Тамоми Аказаки. И так же я бежала по малой дорожке, проиграв ей совсем чуть-чуть — три сотые секунды (38,30 против 38,27). Ле Мэй тем временем выиграла у показавшей второй результат немки Франциски Шенк (37,88 и 38,31 соответственно). В тот же день, 27 марта, жеребьевка свела меня на втором забеге с чемпионкой мира в спринтерском многоборье-97 Шенк, кстати, самой богатой женщиной среди конькобежек. За один рекламный ролик, в котором она на Аляске по природному льду убегает от настоящего, хотя и циркового, белого медведя, Франциска получила умопомрачительный гонорар в DM500 тыс. Так вот, я знала, что Шенк в личном споре со мной всегда проигрывала. И на этот раз наш забег сложился традиционно. Аказаки же, бежавшая с Ле Мэй, также дрогнула, проиграв не только знаменитой канадке, но и мне, и заняла, таким образом, третье место.
— О чем вы подумали, поняв, что не только выполнили план, но и перевыполнили его?
— Я выходила на второй старт с одной мыслью: если Бог есть, то он должен видеть — причина всех неудач российских конькобежцев в сезоне только одна. И это коньки, к которым мы просто не успели привыкнуть. А когда поняла, что я — вторая, даже мурашки по телу побежали. Вот вам всем, кто не верил в нас! Вымученная это медаль. Но самая дорогая, даже дороже, чем золотая, завоеванная мною два года назад. Вот мы и получили доказательство того, что встань мы на клапы пораньше, как весь остальной мир это сделал год назад, да потренируйся в том же Калгари, выглядели бы мы на Олимпиаде отнюдь не хуже тех же канадцев и скандинавов. Всех чемпионов этого года сделали не столько они сами, потому что такие сильные, а исключительно клапы и "быстрый" лед. А все зарубежные специалисты и сами спортсмены подходили ко мне потом и дружно повторяли одно и то же: с возвращением тебя, Светлана. Как я поняла, они имели в виду мое возвращение в элиту мировых коньков.
— Во что, если не секрет, обошлась вам подготовка перед чемпионатом мира?
— Не так уж и дорого: DM850 я потратила вместе с перелетом на Инцель и около $2 тыс. на все про все в Калгари.
— Выходит, чтобы вам стать, например, олимпийской чемпионкой-2002, нужны не такие уж огромные средства?
— Чемпионкой стать, понятное дело, я хочу. И, главное, как теперь, поняла, могу. Во всяком случае, все от меня зависящее, для этого сделаю. И берегись, Катриона! Но без спонсоров не обойтись. Забавно, но в Нагано я подружилась с известным монакским бобслеистом. Да-да, именно с ним — принцем Альбером. И вот теперь думаю, а не обратиться ли к нему с просьбой о спонсорстве. Моем и всей команды (ведь, по моим данным, ни Александр Голубев, ни Сергей Клевченя, дрогнув было, бросать коньки все же не хотят). Вот только не будет ли это позором для моей родной страны?