Трехлетняя малышка, веселая болтушка и чтоб блондинка, хорошо бы кудрявая, а глаза голубые и кокетливые. Желательно с пороком сердца, очень тяжелым, таким, что еще чуть-чуть — и все. "Что за бред?" — подумает читатель. Но фандрайзеры, люди, организующие сборы пожертвований, знают: это не бред, а портрет идеального объекта людской заботы и благотворительности, пусть и несколько иронически набросанный. Именно такой малышке охотнее всего пожертвуют деньги. Так просто: одна операция, и ребенок здоров. Чему жертвователь искренне рад и законно горд собой.
В таком предпочтении нет ничего смешного, оно понятно и легко объяснимо. Я бы сказал, что в нем нет и ничего грустного. Я сказал бы так, если бы не тысячи других детей — не красивых, а даже и уродливых. Больных не смертельно, которые вообще-то проживут и так: горбатые или с челюстями что-то, а то ноги кривые. Или, наоборот, больных смертельно, у которых рак,— такому поможешь, а он возьми да и умри, вот и вся рентабельность. Или таких, что вроде не помирает, но и живет не как все и как все жить не будет, это с разными там параличами или повышенной ломкостью костей...
Четыре года назад, начиная программу "Антираковый корпус", мы в Русфонде были максимально осторожны. Мы и раньше помогали раковым больным, но от случая к случаю, а предстояла планомерная работа. У нас не было сомнений в ее необходимости (множество больных детей и дефицит лечебного бюджета). Более того, мы были уверены в ее успехе. Надо лишь передать эту уверенность читателю, других-то доноров, кроме читателей "Ъ" и сайта rusfond.ru, у нас не было. Мы знали, чем убеждать: успехами медицины, растущими процентами излечений и вот этим рефреном: "рак не приговор, а диагноз". Теперь можно признать, что особо убеждать не пришлось. Читатель быстро принял ту точку зрения, согласно которой в борьбе с раком надо идти до конца, не думая о рентабельности и оставляя все процентные подсчеты на потом. Наше дело спасать, решил читатель, а уж кому и сколько жить на этом свете, решаем не мы.
Русфонд занимается адресным фандрайзингом, а это сбор средств не вообще на проблему, но на лечение конкретных детей. Мы и сейчас считаем этот метод наиболее эффективным в российском фандрайзинге (да и не только в российском), об этом говорит весь 16-летний опыт Русфонда. В наших публикациях о конкретных тяжелобольных детях, кроме имен, фамилий и возраста, всегда прописаны диагнозы. И вот читатель вместо привычного "на лечение имярек" стал указывать в назначении платежа: "на программу "Антираковый корпус"". Часто такой адрес сопровождается припиской: "Самому безнадежному ребенку". И вот сборы на "Антираковый корпус" в этом году уже сравнялись со сборами на нашу самую первую и заведомо беспроигрышную (помните описанный в начале стереотип?) программу "Беспорочное сердце".
Еще больше было сомнений с программой "Сладкая жизнь". Это о сахарном диабете первого типа, о болезни, которая не излечивается, а обеспечение автоматическими помпами-дозаторами всего лишь повышает качество жизни инсулинозависимых детей. Читатель не сразу, но теперь уж точно уловил это "всего лишь". Которое на самом деле и есть каждодневная жизнь — то ли существовать с десятком уколов, жесткими ограничениями и постоянной опасностью гипо- или гипергликемической комы, то ли жить с умной помпой, которая отменяет эти беды, отменяет ежедневные страхи и слезы, а главное — снижает риск жизненно опасных осложнений. И вот пошли денежные переводы с назначением "на программу "Сладкая жизнь"".
Еще одно важное наблюдение, уже на другую несколько тему. Одна из наших нынешних подопечных — девочка, гражданка России с армянской фамилией. Ей на лечение родители пытались собрать деньги через одну из социальных сетей. Но там дело стопорилось такими репликами: "Вот пусть ей армяне и помогают!" Рад доложить, что в почте Русфонда никогда не было подобных комментариев, нет их и теперь. Теперь все больше свидетельств помощи христиан мусульманам и наоборот; российских граждан — детям собратьев по единой в прошлом стране, и все чаще вопросы c Украины, из Казахстана, Киргизии, стран Балтии: как послать деньги российским героям наших публикаций?
Пожертвований на программы пока немного. Но совсем не так давно читатель вовсе не верил никаким программам и реагировал лишь на конкретного малыша. А теперь доля пожертвований на программы в общем сборе Русфонда медленно, но растет. Но растет и общий сбор! Значит, мы становимся добрее, доверчивее — не только читатель к Русфонду, но и все мы — друг к другу.
В мировом рейтинге благотворительности 2011 года, выполненному британским фондом CAF по опросам Института Гэллапа (США), у России 130-е место среди 153 стран. Можно спорить о методиках гэллаповских опросов, утверждать, будто на самом деле наш номер не 130-й, а, например, 101-й. Это утешит? Вряд ли. Положение с благотворительностью в стране свидетельствует о том, что наше общество больно — давно, хронически, опасно. Уж скорее можно утешаться тем, что годом раньше Россия в этом рейтинге была на 138-м месте. Разница невелика, но она есть.
Вот и наши наблюдения говорят о том, что мы излечимы.