На сцене МХАТ имени Чехова в рамках третьего Международного фестиваля имени Чехова будет показан спектакль знаменитого берлинского театра "Фольксбюне" "Три сестры". Имя режиссера Кристофа Марталера уже несколько лет не сходит со страниц немецкой прессы. Он признан лучшим режиссером Германии по итогам прошлого сезона. Накануне стало известно, что международное жюри присудило Марталеру высшую европейскую театральную награду — премию "Европа — театру" — в номинации "За создание новой театральной реальности". Благодаря содействию Немецкого культурного центра имени Гете незадолго до начала гастролей КРИСТОФ МАРТАЛЕР дал в Гамбурге эксклюзивное интервью обозревателю Ъ РОМАНУ Ъ-ДОЛЖАНСКОМУ.
— В ваших "Трех сестрах" нет привычной русскому восприятию бытовой логики поступков и событий. Каким было ваше первое ощущение от пьесы, когда вы ее прочитали?
— Это как воспоминание о том, чего не было на самом деле, но что ты вспоминаешь так отчетливо и ясно, как будто это происходило с тобой на самом деле.
— Как вы вообще пришли к идее поставить пьесу Чехова? Русских авторов вы ведь раньше не ставили.
— Ответ может быть очень простым. Чехов — великий драматург, и мне всегда хотелось его поставить. То, что это будут именно "Три сестры", было предложением театра "Фольксбюне". Я согласился, потому что видел много немецкоязычных постановок Чехова и всегда удивлялся той старомодной патетике и сентиментальности, с которой по-прежнему играются его пьесы. Когда я читаю тексты Чехова, я не нахожу в них этих черт. У него очень простой человеческий язык, взятый из повседневности, я мог бы даже сказать, с улицы. Это не сконструированная, не искусственная речь, но благодаря Чехову она становится искусством.
— Вы будете играть в Москве на сцене Художественного театра, который первым сыграл эту пьесу...
— Правда? Я не знал. Это, наверное, очень почетно.
— Кроме того, на этой же сцене играли чеховские спектакли Петера Штайна, которые в России многими считаются образцовыми. Как вы, работая над Чеховым, выстраивали свои отношения с традицией?
— Я не настолько хорошо знаком с традицией Художественного театра, чтобы вступать с ней в сознательный, аргументированный спор. Что же касается немецкой сцены, тут одна дурная традиция налицо: привносить в чеховские постановки приметы русского фольклора. Причем, уверен, не имеющего никакого отношения к настоящей России. "Три сестры" Штайна были превосходным, совершенным спектаклем. Но меня отчуждало от него то, что он был так детально ориентирован на Станиславского. Тем более что, насколько я знаю, Чехов не был доволен режиссурой Станиславского. В моем спектакле есть внутренние сломы, противоречивые ходы, но я и не стремился к магическому совершенству иллюзии, как Штайн. Я читал пьесу непредвзято.
— Тем не менее у вас в спектакле достаточно решительных отступлений от Чехова. Переставлены или вычеркнуты куски текста, возраст некоторых исполнителей заметно отличается от возраста героев, нет военных.
— О военных я много думал. Но никак не мог их себе представить на сцене. По-моему, это не самое важное в пьесе.
— Чувствовали ли вы сопротивление текста?
— Да. Я вообще думаю, что режиссер, чтобы как следует понять пьесу "Три сестры", должен поставить ее раза три.
— О вашем способе репетировать ходят легенды. Утверждают, что вы не готовитесь к репетициям, якобы целыми днями просиживаете с актерами в театральном буфете или близлежащих кабачках, иногда поете песни, а в итоге получаются большие и тщательно выстроенные спектакли.
— Так говорят? Ха-ха! Это, конечно, преувеличение. Но после репетиции мы действительно иногда идем вместе пообедать. Это решает многие проблемы, которые возникают во время работы. Артисты вместе работают два месяца над спектаклем, потом несколько месяцев его играют. Должно образовываться их единство, особая атмосфера. Действительно, я не сразу начинаю с репетиций. Если работаешь с незнакомыми людьми, сначала нужно как следует познакомиться, побыть вместе, сходить пообедать, просто посидеть поболтать. Это иногда важнее для спектакля, чем серьезная репетиция в зале.
— Поэтому вы возите за собой своих актеров из театра в театр, из города в город и даже из страны в страну?
— Работать всю жизнь с одними и теми же люди скучно. Я люблю соединять на сцене тех, кого хорошо знаю, с абсолютно новыми для меня актерами.
— Если бы вы делали "Три сестры" не в Берлине, а в Гамбурге, где вы тоже много работаете, он был бы другим?
— Да. Я работаю не только в стенах того или другого театра, но в определенном городе. То, чем живут улицы за стенами театрального здания, для меня очень важно. Все, что происходит на сцене, приносится из реальности. Перед каждой постановкой мы вместе с художницей Анной Фиброк, моим постоянным соавтором, обычно отправляемся в путешествие, чтобы изучить то пространство, в котором могли бы обитать наши персонажи. Но, приступая к "Трем сестрам", мы сознательно не поехали в Россию. Нам не хотелось ничего типичного, специфически российского.
— Где вы нашли среду обитания для "Трех сестер"?
— Мы были на польско-немецкой границе, в некоем промежуточном, как будто выпавшем из современной истории пространстве. Непосредственно около этой границы, но уже на территории современной Польши, мы набрели на одно поместье. Там некогда жила одна дворянская семья. Потом они вынуждены были уехать, дом пришел в запустение, полуразрушился. Но сейчас они и их дети вернулись обратно, хотят перестроить, восстановить дом и опять наполнить его жизнью. Нам это пространство показалось очень подходящим для атмосферы "Трех сестер", как мы ее чувствуем. То, что вы видите на сцене, очень похоже на сегодняшний интерьер этого дома. Анна Фиброк даже просит не показывать фотографии той усадьбы — настолько похоже.
— В спектакле "Убей европейца!", принесшем вам европейскую славу, речь шла о восточных немцах, которые из-за резких социальных перемен оказались на обочине жизни. Мне показалось, что в том спектакле и в "Трех сестрах" действуют люди одной и той же судьбы?
— В том спектакле мы показали людей, которые все потеряли. Оказались не нужны истории. Этой ситуацией судьба героев Чехова не исчерпывается. Но ощущение изоляции от жизни похоже.
— То есть персонажи "Трех сестер" для вас — современные восточные немцы?
— В частности, да. Но не только они. В Швейцарии можно часто увидеть, как люди сидят в кабачках в одиночестве и часами просто смотрят перед собой в одну точку. Ничего не делают, ни с кем не разговаривают, почти не двигаются. Миллионы люди сегодня чувствуют себя в полной оторванности от мира, от времени, хотя живут в центре Европы. Люди просто выпадают из реальности. Они ждут. Чего ждут, сами не знают... Я просто беру эту ситуацию и переношу ее на сцену.
— Тем не менее ваши "Три сестры" далеки от буквального воспроизведения реальности.
— Я не люблю имитацию, симуляцию жизни на сцене. И подражание природе. Потому что я очень люблю природу и жизнь.
— Ваши спектакли многим кажутся чересчур длинными, медленными. При этом внешнего действия очень мало. Иногда кажется, что вы проводите глобальный эксперимент по "растяжению времени" в театре, испытываете его на разрыв.
— Все наоборот! В театре обычно не растягивают, а спрессовывают, уплотняют время. За два часа на сцене иногда проходит вся жизнь. Я не растягиваю время. Я просто возражаю тем, кто пытается его насильно ускорить, запихать в тесные рамки театрального вечера. У нас в жизни слишком мало времени, чтобы позволить себе спешить, торопиться. Но я понимаю, что у зрителей могут возникать трудности. Не у всех такое же точно ощущение времени, как у меня...
— Можете ли как-то сформулировать это ощущение?
— Я по образованию музыкант. И строение музыки — звук к звуку, тон к тону — я переношу в свою театральную работу. Я обхожусь со сценическим временем, как с музыкальным ритмом. Оно рождается внутри меня. И я пытаюсь настроить на него остальных.
— Думаете ли вы о публике?
— Театр, конечно, должен немножко обслуживать публику, от этого никуда не денешься. Высокомерная элитарность в театре невозможна. Но думать об успехе тоже нельзя, пусть об этом думают на телевидении. А театр все-таки искусство требовательное по отношению к зрителю. Я думаю о публике, но не во время репетиций. Публика ведь тоже не думает обо мне, когда я репетирую...
Спектакль "Три сестры" будет показан на сцене МХАТ имени Чехова (Камергерский пер., 3) 10 и 11 апреля.