Некролог
Во вторник в своем токийском доме умер классик японского кино, автор 45 фильмов Канэто Синдо. Свой сотый день рождения он отпраздновал 22 апреля, а последний фильм "Открытка" снял в 98-летнем возрасте.
Жизнь Синдо — сама по себе готовый фильм, который, будь он снят, непременно вызвал бы хоровой протест: "Так не бывает!". Начало 1930-х: крестьянский сын торгует в лавке велосипедами и копит деньги, чтобы реализовать свою мечту — работать в кино. Накопив, перебирается в Киото: брат-полицейский дает ему рекомендательное письмо к киотскому коллеге. Мальчик устраивается на студию осветителем, потом — художником. Узнает, что существует такая штука, как сценарий, при бурлескных обстоятельствах: сценарии использовались на студии как туалетная бумага. В 1940 году он уже пишет первый из своих 159 сценариев, но начинается война. В 1943-м его призывают на флот — в хозкоманду. Постепенно всех, кроме Синдо, отправляют на фронт, где все они погибают. После капитуляции Японии, обменяв униформу на сигареты, он добирается до Токио и на пустынной студии "Тохо" запойно читает сценарии из архива.
Наверное, он еще не знает, что его семья погибла в Хиросиме: эта трагедия станет мощным импульсом для его творчества. В 1950 году его выгонят со студии "Сетику" за социалистические взгляды, и он уйдет в автономное плавание, а через три года снимет первый в мире, невыносимый фильм об атомной бомбардировке: "Дети Хиросимы", третий фильм Синдо, основанный на школьных сочинениях облученных или изувеченных детей, принесет ему каннскую славу. К этой теме он будет возвращаться до конца жизни. То в квазидокументальной форме, как в "Трагедии "Счастливого дракона" N5" (1959) — реконструкции трагедии рыбацкого судна, попавшего под ядерные осадки с атолла Бикини. То в гротескной: героя "Потерянного секса" (1960) дважды поразит импотенция — после Хиросимы и после Бикини.
Репутацию социального реалиста, ученика и последователя великого Кэндзи Мидзогути, глашатая безъязыких и обездоленных, Синдо подтвердит фильмами о низах общества и, прежде всего, легендарным "Голым островом" (1960), снимавшемся три года группой энтузиастов задарма. Трагическое бытописание семьи с каменистого острова, ежедневно отправляющегося на соседний остров за бесценной водой, разворачивалось без единого диалога. Но тут же Синдо эту репутацию опроверг, отвечая на вызов молодых бунтовщиков во главе с Нагисой Осимой, обвинявших его в старомодности.
"Новый" Синдо ошеломит сначала интересом к сексу, а затем — "Чертовой бабой" (1964) и "Черными кошками в бамбуковых зарослях" (1968). Антивоенной теме он придаст теперь форму средневековых историй о привидениях — кроваво-сексуальных галлюцинаций. Маска демона "они", приросшая к лицу потерпевшего поражение генерала, перейдет, превратив и ее в безобразное чудовище, к старухе, пытающейся помешать счастью своей невестки. А изнасилованные и убитые разбойными солдатами мать и дочь превратятся в черных кошек, в свою очередь, перевоплощающихся в благородных дам, чтобы рвать зубами горла соблазненных ими воинов.
Попытался Синдо побороться с "рассерженной" молодежью и на ее собственной территории. Японским вариациям на тему "На последнем дыхании" Годара он ответит награжденным, как и "Голый остров", главным призом Московского фестиваля фильмом "Сегодня жить, умереть завтра (Обнаженные девятнадцатилетние)" (1970). История блужданий юного, бессмысленного и жестокого убийцы была вполне энергична, но все-таки снята глазами резонера, смотрящего на молодежь с высоты прожитых лет. Пусть с тех пор Синдо и не снял таких этапных, знаковых фильмов, как "Дети Хиросимы" или "Голый остров", но он оставался неутомимо активным, классическим в лучшем смысле слова режиссером, доказавшим, что, вопреки расхожему трюизму, жить долго надо не только в России, но и в Японии.