Фестиваль/кино
65-й Каннский фестиваль завершился победой фильма "Любовь" Михаэля Ханеке, который, таким образом, стал обладателем второй "Золотой пальмовой ветви" (первую он получил три года назад за "Белую ленту"). Гран-при, второй по значимости приз, присужден картине Reality Маттео Гарроне, награда за режиссуру — Карлосу Рейгадасу ("После мрака свет"). Комментирует АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
Если в победе "Любви" и возникали сомнения, они касались психологической сферы: крупные художественные личности часто находятся в антагонизме друг к другу. Некоторым казалось, что эгоцентрик и нарцисс Нанни Моретти, возглавлявший жюри, ни за что не наградит Михаэля Ханеке, видя в нем естественного соперника: оба уже имеют по "пальмовой ветке", и зачем давать вторую? Эта несколько советская психология иногда срабатывает и на Западе, но не в этот раз. Семидесятилетний австриец Ханеке, которого сегодня неофициально считают режиссером номер один в Европе, упрочил свой статус и пополнил элитный клуб дважды лауреатов главного каннского приза. До сих пор в этом клубе состояли только Фрэнсис Коппола, Эмир Кустурица, Билле Аугуст и братья Жан-Пьер и Люк Дарденны.
О "Любви" уже сказано достаточно: это не только выдающееся художественное свершение, но и выяснение отношений со смертью лицом к лицу. В фильме ни разу не говорится о боге, и переход престарелых мужа и жены в другую жизнь происходит вне всяких религиозных ритуалов. Так живут и так умирают интеллектуалы того круга, к которому принадлежит сам Ханеке: недаром в фильме с легкой насмешкой, но и с пониманием рассказывается о похоронах кого-то из знакомых, на которых запустили песню "Битлз".
Ханеке вышел на сцену получать награду со своими великолепными артистами — Жан-Луи Трентиньяном и Эмманюэль Рива. Он с огромным трудом уговорил сняться в главной роли Трентиньяна, ушедшего из кино в 2005-м, после трагической гибели дочери. Вернувшись, он принес свою мудрость и свою боль, отпечатавшиеся в лице бывшего красавца. История повторяется: сорок лет назад во время съемок "Конформиста" в Риме другая дочь актера умерла, лежа в колыбели, от внезапного приступа удушья. Незабываемый образ, созданный в том фильме Трентиньяном, несет на себе отблеск пережитого.
Конкурентом Трентиньяну, если бы он нуждался в личном призе, мог стать только датчанин Макс Миккельсен, сыгравший затравленного, но не сломленного героя в "Охоте" Томаса Винтерберга. Он и получил приз за лучшую мужскую роль. Жюри, и это правильно, решило поощрить ветерана Кена Лоуча за социально-авантюрную комедию "Доля ангелов" (приз жюри): это был один из редких фильмов конкурсной программы, который, как и "Охота", несколько ослабил интеллектуальное напряжение у публики, зато подарил ей непосредственные эмоции.
Остальные каннские награды не столь бесспорны. Похоже, что гран-при был отдан Маттео Гарроне за не лучшую в его биографии картину Reality (о ней забыли к концу фестиваля все, но не Моретти) потому, что он близок председателю жюри и по крови, и по левым убеждениям. Третий по значению приз — за лучшую режиссуру — достался талантливому Карлосу Рейгадасу, хотя его фильм "После мрака свет" тоже уступает предыдущим работам.
Картина Сергея Лозницы "В тумане" собрала прекрасные рецензии в самых престижных изданиях — от Liberacion до Variety, но главное жюри, видимо, не покорила. Однако успехом можно считать присуждение фильму Лозницы престижного приза ФИПРЕССИ.
Двойственное впечатление оставляют сразу две, а, по сути, даже три награды, присужденные румынской картине "По ту сторону холмов". Кристиан Мунджу, уже побеждавший в Канне, подтвердил, что он серьезный режиссер, но с трудной задачей, которую перед собой поставил, совладать не сумел. Мне не кажутся убедительными ни награжденный сценарий этой картины, ни признанные лучшими актрисами Космина Стратан и Кристина Флутур. Однако наиболее принципиальное несогласие вызывает то, что жюри проигнорировало Holy Motors Леоса Каракса,— сгусток остроумия и безумия, восторга и боли. Конечно, не все способны воспринять этот уровень поэтической экстравагантности, но от Моретти, которого, как и Каракса, в молодости относили к категории "проклятых поэтов", можно было ожидать большей чуткости.
В концептуальном плане жюри проявило определенную смелость. Оно не только поддержало авторское кино (даже в спорном варианте Рейгадаса), но и нарушило неписаное правило, целиком проигнорировав как французское кино (за исключением копродукций), так и американское. И если о французском можно спорить (в конкурсе были обладающие достоинствами фильмы Алена Рене и Жака Одиара), то американское независимое (о подъеме которого поговаривали в канун фестиваля) почти ничем не порадовало.