Финал Каннского фестиваля принес заметный успех российскому кино. Из Канна – АНДРЕЙ ПЛАХОВ
Пока толпы фанов встречают на лестнице Роберта Паттинсона, героя посредственного фильма «Коспомолис» Дэвида Кроненберга, профессионалы подводят итоги конкурсных показов.
Президент фестиваля Жиль Жакоб открыл церемонию награждения победителей конкурса студенческих работ «Синефондасьон» словами: «Легко поздравлять уже состоявшихся маститых кинематографистов, однако более важно и приятно находить новые, молодые таланты». Таким талантом оказалась наша соотечественница Таисия Игуменцева с короткометражкой «Дорога на…», посвященной теме одиночества человека в современном мегаполисе (см. «Ъ» от 24 мая). Выбор для этой программы осуществлялся из 1700 картин, представленных киношколами мира. Характерно, что студенческая работа Игуменцевой, ныне прославившая ее родной ВГИК, получила от экзаменационной комиссии четверку, несмотря на протесты руководителя творческой мастерской Алексея Учителя. Причиной, вероятно, стала ненормативная лексика; впрочем, если бы дело происходило четверть века назад, работа вместо «четверки» получила бы направление на «полку».
В большом конкурсе успешно прошла премьера фильма Сергея Лозницы «В тумане», который получил приз ФИПРЕССИ — международной критики. В основу ленты положена повесть Василя Быкова — первого автора, начавшего демифологизировать партизанское движение. Лозница идет дальше и показывает, что справедливая «война с врагом» существует только в плохих учебниках, а на деле она неизбежно превращается в войну гражданскую, внутреннюю, в войну людей чести и людей сытого желудка, в войну за то, чтобы сохранить или похоронить человеческое достоинство. Об этом говорили ложно понятые многими военные эпизоды в фильме Лозницы «Счастье мое»; один из них стал конспектом фильма «В тумане», великолепно, как и предыдущий, снятого румынским оператором Олегом Муту.
С присущей стилю Лозницы холодной аналитичностью в картине исследуются горячие проблемы выбора между жизнью и смертью, которые ставит перед тремя героями фильма — Буровым, Войтиком и Сущеней — война. Все выросли в одной стране, по сути в одной деревне, но у каждого свое понимание правды — до такой степени отличное, что, кажется, они мыслят и говорят на разных языках. Так, Войтик, внутреннее готовый к предательству, если надо спасать свою шкуру, искренне не понимает Сущеню, для которого жизнь с опороченной репутацией не представляет никакой ценности.
По сути перед нами интеллектуальная парабола: в спокойной и жесткой, без истерики, постановке вопроса морального выбора есть новая ступень зрелости, взятая кинематографом. В том, что ее достиг режиссер, родившийся в Белоруссии, учившийся в Киеве и Москве, живущий в Германии, снимающий в России, на Украине, в Латвии, в копродукции с Голландией, есть закономерность, Дело в том, что для многих россиян, сколько бы они ни ездили на фестивали и не смотрели умных фильмов, европейский менталитет так же чужд и непонятен, как Войтику – моральный императив Сущени. Когда появилось «Счастье мое», они пытались пришить Лознице чуть ли не симпатии к фашизму. С новой картиной это будет сделать труднее. Но многие спонтанные реакции соотечественников говорят о том, что все равно они болезненно и крайне поверхностно воспринимают концептуальный подход Лозницы. И это — особенность национальной психологии. О ней режиссер говорил в интервью «Ъ»: «Многие люди и целые народы, не всегда отдавая себе в этом отчет, считают, что всякий чужой — враг. У большинства это убеждение таится глубоко в душе, словно скрытая инфекция, и проявляется лишь в эпизодических и несогласованных действиях, не заложено в системе мышления. Но когда убеждение укореняется, когда смутное представление становится большой посылкой силлогизма, тогда в конце цепи возникает лагерь».
А вот, естественно, наши «враги» очень хорошо восприняли и поняли фильм, хоть действие его и происходит шестьдесят с лишним лет назад в окутанной туманом войны Белоруссии. Вот цитаты из трех главных мировых изданий по кинобизнесу. «Классический фильм в хорошем смысле, «В тумане» сдержанно и требовательно исследует моральные аспекты войны. Однако, несмотря на этот классицизм, работа Лозницы все равно принадлежит новому веку в своей строгости и аскетизме, особенно проявляющимися в полном отсутствии музыки и ритме монтажа, напоминающем замедленное дыхание» (Variety). «В тумане» стоит на плечах таких гигантов, как «Летят журавли» Михаила Калатозова, «Иваново детство» Андрея Тарковского и — особенно — прекрасный в свой дикости эпос Элема Климова «Иди и смотри», непосредственно обращенный к теме нацистской оккупации Белоруссии. Возможно, осознавая это, Лозница добавляет к перегруженному канону противоположный стилистический подход, предлагая интимную медитацию о мучительных фаустовских дилеммах, перед лицом которых ставят обычных людей брутальные садистские режимы» (TheHollywoodReporter). А ScreenInternational называет картину Лозницы «русской трагедией, жемчужиной, которая наверняка засияет со временем» и желает ей успеха в борьбе за «Золотую пальмовую ветвь», на которую она достойна претендовать.
Итоги главного конкурса фестиваля будут подведены завтра вечером.