В эти мартовские дни 34 года назад на полях сражений холодной войны разыгрались драматические события, сильно повлиявшие на судьбы послевоенной Европы. 10 марта 1964 года два советских "МиГа" сбили американский реактивный самолет-разведчик РБ-66, нарушивший воздушное пространство ГДР. До сих пор мало кто знает, что этот инцидент в небе над Восточной Германией был спланирован в Кремле как часть тайной политической игры, целью которой было добиться от США признания послевоенных границ. Об этом корреспонденту Ъ поведал пилот одного из сбивших нарушителя "МИГов", а позже офицер ГРУ ВИТАЛИЙ ИВАННИКОВ. Получив доступ к секретным документам, он всю жизнь изучал события, невольным участником которых когда-то стал.
Впрочем началась эта история не 10 марта, а 28 января, когда воздушную границу ГДР в районе Эйзенаха пересек реактивный учебно-тренировочный истребитель Т-39 американских ВВС. Он успел проникнуть на 100 км в глубь восточногерманской территории, когда был настигнут парой МиГ-17, поднятой по тревоге с аэродрома Альтенбург. Ведущий пары Анатолий Кропотов выполнил все предписанные инструкцией действия по предупреждению: приказал нарушителям посадить самолет, сделал предупредительный залп. После чего по команде с КП открыл огонь на поражение. Т-39 развалился в воздухе. Экипаж из трех человек погиб.
США назвали этот инцидент "бездумным и непростительным уничтожением самолета, случайно перелетевшего демаркационную линию между ГДР и ФРГ". Но советское посольство в Вашингтоне отказалось принять американскую ноту протеста, заявив: у СССР есть основания считать, что этот полет не был ошибкой. Как показала история, основания такие действительно были.
10 марта 1964 года радиолокационные посты вновь зафиксировали нарушение воздушного пространства ГДР, на сей раз в районе Магдебурга, в 60 км к северу от места первого вторжения. На этот раз нарушителя уже ждали. Ему навстречу был выведен реактивный истребитель МиГ-19, заблаговременно — и это обстоятельство стоит особо отметить — поднятый в зону барражирования с аэродрома Витшток.
Пилот советского истребителя 37-летний капитан Федор Зиновьев сблизился с американским самолетом. Уравняв скорости, он чуть ли не вплотную подошел к фонарю кабины RB-66 — так что смог разглядеть цифры на приборах, экипировку летчиков и улыбки на их лицах. "О`кей",— показал ему командир, на что капитан постучал себя по шлему, покрутил пальцем у виска и матерно выругался. "Снижайтесь!"-- отчаянно жестикулировал он. Предупредительный залп из двух 20-мм пушек тоже не дал результата — экипаж самолета разведчика даже не сменил курса. И тогда, получив приказ с земли, советский летчик принялся в упор, как на учениях, расстреливать нарушителя, выпустив по нему весь боекомплект.
По существовавшим нормативам, для уничтожения американских самолетов такого типа требовалось 2 или 3 истребителя. Практика подтвердила теорию. Поврежденный RB-66 продолжал полет. Он сделал разворот на юг и начал уходить в сторону границы с ФРГ. Но в этот момент на сближение с ним уже шел второй МиГ-19, поднятый с аэродрома Цербст южного корпуса 16-й воздушной армии Группы советских войск в Германии (ГСВГ). Его пилотировал военный летчик первого класса капитан Виталий Иванников. Он вспоминает:
— День был туманный. С утра нулевая видимость, к обеду — не больше 800 метров. При такой погоде боевые дежурства как правило проходили спокойно. А тут получаю команду: немедленный запуск и взлет на форсаже. Цель обнаружил быстро. Рядом — снующий, как челнок, наш истребитель. Связи с ним никакой: два разных корпуса, как два государства. С нашего КП предупреждают: "Смотри, там один уже работает с севера". Захожу на цель. Вижу: расстояние стремительно сокращается. 500, 400, 300 метров. Обороты убраны, воздушные тормоза выпущены, скорость катастрофически падает. Уже 200 метров. Различаю заклепки на американском самолете, выпущенные тормоза и закрылки. Понимаю: они сбрасывают скорость в расчете, что проскочу. Времени на повторную атаку не будет. На дальности 150 метров слышу в наушниках: "Огонь на поражение!" Решаю: только залповый огонь — и 32 неуправляемых ракетных снаряда летят в цель. Чувствую, как куски их обшивки бьют по фонарю, фюзеляжу, килю. Увернуться нет возможности. Но американец все еще летит. Подключаю пушки: к цели потянулись белые огоньки бронебойных и розовые — зажигательных снарядов. А он летит. Что делать? Таран? Но для эффективного удара по рулям безвинтовому истребителю нужна скорость, а я уже настолько сбросил обороты, что того и гляди сорвусь в штопор. Уже загорелись красные лампочки: боекомплект на исходе... Обессилевший, сваливаюсь на крыло и вдруг вижу, как накренившаяся громадина переходит в глубокую спираль. Потом — взрыв. А внизу белеют три купола — экипаж успел выброситься на парашютах. С того момента, как я взлетел, прошло меньше 5 минут...
О случившемся в тот же день доложили министру иностранных дел Андрею Громыко. "Отлично",— сказал он, осклабившись. Улыбаться министр не умел.
Но отличившиеся пилоты об этом не знали. Они получили пятидневный отпуск, который провели за столом в кругу друзей. Позже главком ГСВГ Иван Якубовский вручил им ордена Боевого Красного знамени. Через четыре года Виталий Иванников был переведен на работу в ГРУ. А Федор Зиновьев проштрафился, и следы его затерялись.
Мало кто знал тогда, что последовало за инцидентом в восточногерманском небе. Впрочем, уже на следующий день, открыв газету "Правда", советские люди прочитали о том, что 11 марта американскому послу в Москве была вручена нота МИД СССР: "Советское правительство повторно за короткий промежуток времени вынуждено обратить внимание правительства США на опасные действия американских военных властей, направленные против территориальной неприкосновенности Германской Демократической Республики, являющейся государством--участником Варшавского Договора".
Казалось бы, ситуация предельно ясна: нарушено воздушное пространство суверенного государства, и другая страна, в соответствии со своими союзническими обязательствами, помогла ему обеспечить "территориальную неприкосновенность". Но международно-правовой казус заключался в том, что США и их натовские союзники тогда еще не признавали раздела Германии и существования ГДР. А, соответственно, и границу между двумя частями германского государства, по-прежнему считая ее демаркационной линией между советской и западной зонами оккупации. К разделительной линии, давали понять американцы, нельзя подходить с теми же мерками, что и к государственной границе. Но Москва упорно подталкивала Вашингтон к признанию послевоенного раздела Европы и давно ждала удобного случая, чтобы намеренно обострить ситуацию вокруг европейских границ. Таким случаем стало вторжение американских самолетов-разведчиков. К которому, как показывают факты, Москва была готова заранее.
Самолеты США вторгались в воздушное пространство ГДР и раньше. Но сбивать их не решались. 28 января 1964 года американский Т-39 находился над территорией ГДР чуть более 7 минут. А полтора месяца позже RB-66 — и того меньше. За это время связаться с Кремлем у командования ГСВГ возможности не было. Это означает, что решение открыть по нарушителям огонь на поражение было принято заранее и, естественно, на самом высоком уровне.
И еще одна загадка, над которой потом, став офицером ГРУ, долго размышлял Виталий Иванников. Истребитель его коллеги Федора Зиновьева был заблаговременно выведен как раз в тот квадрат, в котором произошло нарушение границы. Случайности быть не могло — нарушителя ждали.
То, что уже тогда было известно советской разведке, американцы обнародовали лишь двадцать лет спустя. Оказалось, что 19 января 1964 года с базы ВВС Ванденберг в Калифорнии был запущен разведывательный спутник типа "Феррет". 28 января он находился над Западной Европой, следуя на север,— как раз в наилучшем положении для того, чтобы принимать радиолокационные сигналы, направляющиеся с земли к самолету-нарушителю. То же самое повторилось и 10 марта. Самолеты-нарушители играли роль подсадных уток, вызывая повышенную активность электронных средств ПВО. В случае успеха американцам осталось бы только их зафиксировать и нанести на оперативные карты НАТО.
Но американская разведывательная операция была раскрыта, и в результате хорошо просчитанной контригры советская сторона получила сильный козырь — троих плененных летчиков. Поняв, что их самолет подбит, они успели уничтожить все компрометирующие документы, но после взрыва уцелели остатки шпионского оборудования. К тому же выяснилось, что летчики принадлежат к 19 разведэскадрилье 17 воздушной армии ВВС США в Европе. (Об этом Виталий Иванников узнал много лет позже, подняв протоколы допросов).
27 марта советское правительство сообщило о том, что "выдворило" нарушителей из ГДР. Это было, по меньшей мере, странно. Ведь раньше захваченных американских летчиков выгодно обменивали: например, Пауэрса, сбитого 1 мая 1960 года над Свердловском,— на советского разведчика Абеля.
Но, как показали последующие события, и в этом случае СССР не остался внакладе. После двухнедельного молчания, 28 марта 1964 года президент Линдон Джонсон собрал пресс-конференцию, на которой принес советской стороне извинения и пообещал "принять дополнительные меры с целью недопущения впредь инцидентов подобного рода". Это обещание было выполнено: американское военное командование провело комплекс организационно-технических мероприятий по обустройству границы между ФРГ и ГДР. Другими словами, эта граница была признана де-факто.
До "разрядки" оставалось еще много времени. Только 12 августа 1970 года ФРГ заключила с СССР договор о признании послевоенных границ; 7 декабря того же года — с Польшей, о признании польско-германской границы; и лишь 21 декабря 1972 года — с ГДР, о признании суверенитета и границ друг друга. Эти события помогли миру избежать военной конфронтации двух систем и спокойно дождаться распада одной из них. После чего и была разрушена Берлинская стена, свой вклад в создание которой внесли два советских "МиГа".
ЛЕОНИД Ъ-ГАНКИН