Вчера на исторической сцене Большого театра состоялась юбилейная, XX церемония вручения международного балетного приза Benois de la danse, сопровождаемая концертом номинантов и новоиспеченных лауреатов.
Международное жюри в составе семи почтеннейших деятелей балетного мира во главе с Юрием Григоровичем и сопредседателем Джоном Ноймайером (хореографом и руководителем Гамбургского балета) выбирало победителей в четырех номинациях. Лучших танцовщиков (отмечают не статус артиста, а самую яркую работу прошедшего года) оказалось сразу два. Матиас Эйман из Парижской оперы получил статуэтку за роль Заэля из балета «Ручей», поставленного Жан-Гийомом Баром, но станцевать ее на концерте не смог по причине травмы, пообещав что станцует в следующем году.
Награду с французом разделил премьер Гамбургского балета Карстен Юнг, исполнивший заглавную роль в балете «Лилиом», сочиненном Джоном Ноймайером на музыку Мишеля Леграна. Сочинение оказалось удачливым: свой Benois de la danse получил и композитор, обошедший конкурента — сэра Пола Маккартни, написавшего балет «Океанское царство», который был поставлен в труппе New York City Ballet ее руководителем Питером Мартинсом. Кроме этого за роль Жюли — главную женскую партию в балете «Лилиом» — награждена Алина Кожокару, прима лондонского «Ковент-Гардена». В Москву она не приехала по причине занятости в текущем репертуаре родного театра, однако те несколько секунд, которые длился ролик, представляющий номинантов, засвидетельствовали, что приз балерина получила заслуженно.
Несомненно, своего «Бенуа» должен был бы получить и хореограф спектакля-триумфатора Джон Ноймайер. Однако поскольку по условиям конкурса номинантов выдвигают сами члены жюри, сопредседатель поскромничал и номинировать себя не стал, а никто другой не догадался это сделать. В результате лучшим хореографом был назван американец Лар Любович за балет «Вариации кризиса», поставленный им в собственной труппе. Причем те фрагменты, которые удалось увидеть на рекламном ролике, не убедили обозревателя “Ъ” в его явном превосходстве над другими претендентами.
Концерт, разделенный на два отделения и длившийся часа три, оказался довольно уныл — пожалуй, его можно считать самым скучным за последние годы. Это обстоятельство никоим образом нельзя поставить в вину организаторам: программа лишь отражала текущее положение дел в мировом балете. Впрочем, семь судей (они же эксперты) явно не в состоянии охватить все премьеры прошедшего года, так что не исключено, что какие-то значительные события ускользнули от внимания уважаемого жюри.
А вот в чем организаторы Benois de la danse повинны безусловно, так это в небрежности (чтобы не сказать — невежестве) в отношении к истории балета: практически все классические па-де-де, исполненные на концерте, были приписаны не тем хореографам, которые их сочинили. Отдать «Дон Кихот», поставленный Александром Горским (единственным дореволюционным балетмейстером, которым может гордиться Большой театр), петербуржцу Мариусу Петипа по крайней мере непатриотично. Французы могли бы обидеться за па-де-де из «Жизели», сочиненное в 1841 году Жюлем Перро для своей возлюбленной Карлотты Гризи. Однако могут обойтись и без обид: исторический балет приписали тоже французу, только современному — Патрису Бару. Есть повод для недовольства и у россиян: каноническое, лишь слегка испорченное неумелыми репетиторами па-де-де из «Лебединого озера» Мариуса Петипа было названо постановкой покойного Руди ван Данцига, лауреата Benois de la danse. Словом, организаторы международного балетного Оскара вольно или невольно скопировали зарвавшегося Хлестакова, объяснявшего доверчивой провинциалке Марии Антоновне: «Это точно Загоскина; а есть другой “Юрий Милославский”, так тот уж мой».