Екатерина Ъ-Деготь
"Сегодня закончилась ваша дорога из России,— торжественно сказал нью-йоркский судья Карен и Ричарду Торнам, супружеской паре из Аризоны,— но ваша родительская дорога только начинается".
Эту историю год обсуждали в Америке и России, потому что здесь столкнулись социальные и культурные стереотипы двух миров. Миры оказались отнюдь не едины. Прошлым летом Торны привезли домой двух четырехлетних девочек из России, а осенью их лишили родительских прав за то, что в самолете по дороге домой они их "шлепали и словесно оскорбляли". Донесли стюардессы и пассажиры — разумеется, американцы. Я говорю "разумеется" не только потому, что донесли (хотя вера в то, что зло должно быть наказано, действительно свойственна американцам), но и потому, что поведение Торнов, которые "сильно ударяли детей по задней части ног" (проще говоря, по попе), показалось им не просто необычным, но заслуживающим судебного преследования. Родители в слезах утверждали, что не били детей, а пытались справиться с визжащими, вырывающимися, психически нездоровыми детьми, которые (конечно) ничего не понимали по-английски и были измучены долгим перелетом. Обе девочки были взяты из детского дома под Воронежем. Одну из них младенцем нашли на улице, другую в полуторагодовалом возрасте бросила мать-алкоголичка (мать впоследствии повесилась).
Теперь — когда суд убедился, что супруги Торн прошли курс для приемных родителей и готовы посещать занятия психоаналитика,— им присуждена полная опека над детьми, причем семью без предупреждения будут посещать представители местного совета по благополучию детей. Так было (вроде бы) закрыто дело, которое имело столь серьезные последствия по обе стороны океана. У нас именно этот случай побудил Думу максимально усложнить процедуру усыновления детей иностранцами. В США же стали впервые открыто говорить о том, что усыновление детей из России может нести с собой проблемы. Торны первыми осмелились утверждать, что русские дети сразу по приезде иногда ведут себя просто чудовищно.
Россия стала теперь крупнейшим источником иностранных усыновлений в Америке, обогнав в прошлом году (3800 детей) даже Китай. Преимущества Китая в том, что он поставляет здоровых девочек грудного возраста (от девочек в Китае, как известно, избавляются). Зато в России можно взять белых детей, причем в относительно быстрые сроки, хотя и дорого. Кроме того, Россия выгодно отличается от Америки тем, что у детей оттуда нет прошлого. Даже если ребенок будет знать русскую культуру и язык (а большинство родителей к этому стремится), гарантированно не явится биологическая мать требовать ребенка назад.
Русских детей нужно долго держать на руках. А хорошо бы и не только детей
В Америке принято усыновлять детей, поскольку здесь приветствуются сознательные решения. Усыновлять иностранных детей принято также не только из-за трудностей с усыновлением американских младенцев (белых почти нет), но и из-за желания спасти. При всей человеческой естественности, чистоте и благородстве личных мотивов, побуждающих к усыновлению (а мотивы эти различны, и бездетность далеко не самая главная,— многие усыновляют, имея пару-тройку своих), для людей простых, а таких большинство, играют роль и наивные культурные ожидания. Россия все еще видится так: жестокая власть, которая держит под пятой несчастное страдающее население. Символом этого населения — невинного и несправедливо лишенного благ цивилизации — и выступает младенец. Взять ребенка из России — это спасти его из ада, и за это чувство люди готовы платить.
Американские родители, таким образом, готовы ко встрече с детьми физически больными и безропотно платят за их операции на сердце. В Америке вообще принято без стеснения говорить о болезнях и бороться с ними с открытым забралом. Но родители не готовы ко встрече с детьми злыми, жестокими, стадными. "Институционализованными детьми", как говорят в Америке, с печатью детского дома на характере. И они постепенно начинают понимать степень "институционализованности" бывшего СССР, где все в своем роде — детдомовские.
Правда, терапия делает чудеса. Например, держать уже большого ребенка на руках в течение нескольких часов очень помогает. С ним становится легче.
Американские эксперты почему-то верят, что теперешнее решение насчет супругов Торн примирит русские власти с иностранным усыновлением. Увы, Дума, как известно, борется не за счастье детей, а за национальное достоинство. Дело в том, что — если смотреть на вещи предельно цинично, что всегда отрезвляет,— ребенок постепенно превращается в такой же товар, как и любой другой. Мы уже не печем хлеб и не строгаем мебель сами: для этого есть специальные люди. То есть, может быть, печем, но по особым случаям; однако нельзя не видеть, что в богатых странах стремительно растет количество людей (и особенно женщин), которые за все готовы платить и ничего, кроме любимой работы, не хотят делать сами. В том числе и рожать. На известный вопрос, обращенный к поручику Ржевскому, современный человек ответил бы, что в детях любит как раз не процесс, а результат.
Есть варианты более мягкие — скоро можно будет купить по "Интернету" "набор для беременности" (не от беременности, а для), состоящий из шприца и донорской спермы, и родить все-таки самой. Можно использовать донорскую яйцеклетку. Можно — так называемую "суррогатную мать". Но все это — пока не все законы приняты — рождает казусы. Америку потрясла история про девочку, у которой шесть человек родителей и при этом ни одного: бесплодная супружеская пара А. решила сделать ребенка из донорской спермы и донорской яйцеклетки, поручив все это выносить суррогатной матери Б., у которой, в свою очередь, был муж (насчитываете шесть участников?). Но за месяц до рождения ребенка супруг А. подал на развод и отказался платить алименты, аргументируя это тем, что ребенок не его. Суд вынужден был признать его правоту, а также сказать его бывшей жене, что и она девочке не мать; правда, она может ее удочерить, чем впоследствии дело и кончилось. Читая такие истории, многие склоняются к тому, что лучше уж усыновлять сразу.
Доводя ситуацию до логического предела, скажем так. Если рождение детей начинает подчиняться тем же экономическим законам, что и любое производство, то происходит прежде всего разделение труда. Недавно в Америке подняли шум по поводу того, что за донорство яйцеклетки платят большие деньги. Врачи оправдывались, что это не покупка, а компенсация за тяжелую и опасную для жизни операцию,— бесплатно на такую, разумеется, никто не пойдет. Как и во всех иных областях жизни, человечество разделится на тех, кто будет работать своим телом, рожая или снабжая нужными для этого процесса деталями, и на тех, кто будет работать мозгами, потребляя плоды физического труда.
Пока что (вот Дума-то и обиделась) Россия представляет собой рынок дешевой тяглово-родильной силы и не более того. Правда, неквалифицированной — поэтому дети с дефектами. Но починке поддаются. В принципе Думе следовало бы позаботиться о повышении качества российских детей — от чего выиграли бы и отечественные потребители.