В этом году "Кинотавр" пройдет на фоне очевидного сокращения доли российских фильмов в репертуаре кинотеатров, на фоне окончательной победы в нем большого американского киноаттракциона, на фоне достигшего накала презрения, скепсиса зрителей в отношении массового российского кинопродукта. Неудача постигла и зрителя тоже: он ведь не находит среди российских картин тех, которые были бы способны вступить с ним в диалог, несмотря на вполне солидный корпус арт-кино с его прекрасной репутацией, заработанной на международных фестивалях и в прессе.
Мы никогда не претендовали, а уж в этом году тем более не тщимся устанавливать какие-либо ценностные иерархии. У нас речь о другом: культура — раствор, связывающий нацию, единственный механизм идентификации и самоидентификации народа. Причем культура не классически-"багажная", а актуальная, та, что делается вот сейчас. Кино, например.
Наш конкурс — это 15 фильмов, наиболее репрезентативных из всех снятых в России за год и которые мы считаем качественным. И призы "Кинотавра" вручаются не лучшим картинам года вообще, а тем, что показались интересными жюри. Фестиваль показывает фильмы, в которых очевидно наличие живой одаренности у автора, его желание, извините, что-то сказать зрителю и желание зрителя услышать. Мы не хотим быть гетто "бескомпромиссного русского артхауса" и не планируем становиться теплицей для русского "жанра". В среде кино жанрового мы пытаемся найти картины, отмеченные авторской твердостью. А среди артхауса — обнаружить картины, содержащие в себе усилие авторского кинематографа, долгие годы лишенного зрителя, научиться пользоваться инструментарием кино массового и таким — естественным — образом найти путь к зрительскому сердцу. Потому что, и я не устаю повторять, кино — это эмоциональное путешествие: следуя по его маршруту, смотрящий плачет, радуется, любит, сопереживает одному и ненавидит другого, видит много такого, чего, может, без кино на своем веку и не увидит, и не испытает.
Мы сейчас живем в межеумочном состоянии: году в 2003-м мы поверили в возможность полноценного российского рынка кино — рынка, на котором разные фильмы разных жанров, ориентированные на разные сегменты аудитории, смогут существовать. Предполагалось, что индустриальное пространство русскоязычного кино возможно, ведь само пространство русскоязычия огромно. Но кризис 2008-го развеял надежды на собственный рынок. С одной стороны, провалился проект "Русский мейнстрим": как-то унизительно считать им кино, которое создают пэтэушники в надежде на кассовый успех у аудитории "Дома-44", к остальному же российскому кинематографу зритель наш относится прохладно. С другой стороны, нашему арт-кино, кинематографу, который ставит перед собой художественные и социокультурные задачи, не удалось встроиться в международный контекст.
Узок круг арт-революционеров, да они еще и не попадают в международный прокат. Хотя, казалось бы, дорога им туда проложена успехами на серьезных фестивалях. Тут достаточно примеров "Как я провел этим летом", "Мишени", "Сумасшедшей помощи", "Счастья моего" и близкой мне производственно и лично "Елены". Ну, "Елена" еще ладно: в одной Франции ее посмотрело больше 100 тыс. зрителей, и есть надежда, что когда-то она выйдет в ноль. Но остальные замечательные и фестивально прозвучавшие представители российского артхауса, как правило, не выходят в прокат даже в странах, где они фестивально прозвучали, а если и выходят, то с такими результатами, что, ей богу, не стоило. И все переворачивается с ног на голову: фестивали в представлении российского фильммейкера становятся единственной прокатной площадкой, хотя в здоровой индустриальной ситуации являются лишь инструментом продвижения кинопродукта на рынок, поближе к зрителю.
Так что сейчас мы заняты имитацией. Мы имитируем существование российской киноиндустрии. Еще живы создатели великих картин, волновавших миллионы, и мы пытаемся вернуть великое русскоговорящее кино к жизни. Главная надежда тут возлагается на систему государственной поддержки кинематографа, без которой действительно в нынешних обстоятельствах ничего бы не стояло, но которая, по сути, занимается гальванизацией трупа российского кино.
Иждивенческая модель жизнедеятельности российского кинематографа только и делает, что провоцирует создание фильмов, никак не связанных со зрителем. И в результате одни работники сферы (продюсеры) делают вид, что и правда интересуются кино, а не бюджетами, выцыганенными у господдерживающих институций, другие (режиссеры) делают вид, что собираются все-таки волновать граждан в кинотеатрах. Причем как публику, так и кинотеатральных менеджеров, в своем отношении к нашему кино с публикой теперь, как мы видим, солидарных.
Вышесказанное может вызывать острое неприятие. Но именно для того, чтобы спорить с этой, например, позицией, и существует "Кинотавр". "Кинотавр" в этих условиях площадка свободы от имитаций. Он соединяет всех участников кинопроцесса: от продюсеров до директоров кинотеатров — и позволяет выразить свое мнение всем сторонам: профессионалы-жюри выскажут свои пристрастие, кинорынок проголосует (рублем), возможно, за других, критики обмажут медом или вываляют в перьях, не исключено, третьих и четвертых, а общественное мнение в целом возведет на пьедестал, допускаю, пятых. И у нас, собравшихся на одной площадке, будет шанс вместе подумать, скажем, о том, как драматично и стремительно меняется система потребления и распространения кино. О том, как в ближайшем будущем исчезнут видеодиски (музыкальные диски уже практически исчезли), как кино полностью перекочует в планшетники. И как в этой системе — девайсов, домашних "плазм" и ТВ, которое уже сейчас огромное количество людей смотрит в отложенном режиме,— не будет места ни для чего, не востребованного аудиторией. Сейчас еще можно имитировать среду обитания фильмов, не нужных зрителю, но как бы воздействующих на ноосферу, а будущее нас буквально "поставит на счетчик". Многие из нас так и не простились с миром, где не надо было уговаривать аудиторию смотреть фильм (его просто смотрели), а мы уже вступили в мир, где фильмов этих миллион. Причем буквально. Сделанные известным производственным путем фильмы — и те выходят в прокат на две недели, и их, качественных кинотеатральных, полтора десятка в неделю. А есть еще махина Youtube, ведь при сегодняшних технологиях каждый желающий может снять фильм. И желающих немало, и они снимают. Среди них немало подлинных талантов. А сделанное вчера сегодня можно увидеть в другом конце мира.
А цифровизация кинотеатров, которая заставит их полностью пересмотреть взгляды на репертуар? А бюджеты, которые теперь с миллионов долларов можно сократить до нескольких тысяч? А количество энтузиастов-фильммейкеров, которые получают тем самым доступ к профессиональной деятельности? Сейчас лучшее время для молодых киноволков, голодных и способных: они могут заявить о себе без потерь для семейного или госбюджета.
Все это нам нужно методично осмысливать. Для того и проводится "Кинотавр". Который, как показывает опыт одного фильма, проводится не зря. Я имею в виду радикальный, категоричный, отчаянный "Портрет в сумерках" Ангелины Новиковой и Ольги Дыховичной, созданный одной авторской волей — ведь всего за $20 тыс. Он собрал показами и фестивальными призами, наверное, десяток своих бюджетов. Это, пожалуй, первый пример подлинно независимого кино в России — полноценного художественного продукта, созданного вне господдержки и "развода" инвесторов и при этом оправдавшего себя на рынке. Я к тому, что премьера "Портрета..." прошла именно на "Кинотавре".