Виктор Бут может вернуться в Россию. Предпринимателя, приговоренного в США к 25 годам тюремного заключения за торговлю оружием, могут экстрадировать по Конвенции о передаче осужденных, говорится в сообщении, опубликованном на сайте МИДа. Доцент кафедры политической теории МГИМО Кирилл Коктыш обсудил ситуацию с ведущим Андреем Норкиным.
— Почему только сейчас, уже после того, как был вынесен приговор, и уже достаточно много времени после этого прошло, вдруг вспомнили об этой Конвенции? Она ведь еще в 1983 году была принята.
— Нет, дело в том, что любое событие, любой торг возможен только когда понятно, что на что меняется. До того, как Буту вынесен приговор, он только обвиняемый. В этом плане непонятно, на что его можно менять и о чем можно договариваться.
— А что, сейчас стало понятно?
— Cкорее всего, найдена какая-то структура взаимного размена: если Виктор Бут приедет в Россию, то Россия соответствующим образом пойдет на какие-то уступки Соединенным Штатам. Необязательно на уровне обмена людей, но, возможно, на уровне обмена какими-то политическими ресурсами. Я думаю, что таких возможностей у России сейчас достаточно много и торговаться как раз они вполне могут.
— А что, Виктор Бут действительно настолько важная фигура для нас, для России, чтобы какой-то торг можно было придумать?
— Если исходить из того, что только министр иностранных дел делал, кажется, не менее пяти заявлений, то это вполне явная демонстрация того, что Россия жизненно заинтересована…
— Кирилл Евгеньевич, так ведь он же уже сидит, он осужден. Значит, наверное, все, что можно было ему рассказать, сделать, он уже сделал. Или я ошибаюсь?
— Я думаю, что да. Но речь идет о том, чтобы соблюсти какое-то лицо и все-таки вытащить человека. Речь идет, скорее, о сохранении лица России, нежели о том, чтобы Бут чего-то такого не рассказал.
— А сам-то он, как вы думаете, себя поведет? Там формально требуется ведь его согласие, а возможен ли такой вариант, что он вдруг решит, что ему лучше оставаться там?
— Нет, этот вариант исключен. Я думаю, что всегда предпочтительнее быть экстрадированным на родину, тем более, что в родном законодательстве всегда есть возможность найти некие основания для помилования, если не для пересмотра, как оно обычно и делается.
— Как вы думаете, насколько быстро сейчас Минюсты начнут работать в этом направлении?
— Процедура не идет слишком быстро, она всегда занимает порядка от нескольких месяцев до полугода, поэтому я не думаю, что колеса машины закрутятся быстрее в этот раз.
— На самом деле сейчас нельзя говорить о том, что уже решение-то принято? Принято, может быть, решение начать этот самый торг, о котором вы говорите?
— Я думаю, что принято политическое решение.
— Наше?
— Да. Наверное, существует какая-то договоренность в Соединенных Штатах. Дана политическая команда, дальше колеса начинают вертеться, исполнительский уровень начинает готовить все бумаги. Но самое быстрое, месяц-полтора, что-то выйдет. А целиком процедура может занимать до полугода, здесь далеко не все вещи могут ускоряться даже при наличии политической воли.
— А как вы думаете, это принципиально, что Эрик Холдер, генпрокурор американский, он свое заявление сделал раньше? Вот на той неделе он дал интервью "Российской газете", он сказал, что будет запрос, мы его, конечно, рассмотрим и так далее.
— По сути, люди озвучили то, что договоренность российских и американских элит существует. А дальше был вопрос, кто выиграет пиарный капитал, первым об этом заявив. Потому что тот, кто заявляет, тот, по сути, фиксирует, что да, договоренности сделаны, мы смогли в этом прорыва более или менее достигнуть. Даже если не прорыва, то урегулирования неприятных ситуаций.