Невысокий черноволосый парень лет тридцати, черная куртка из синтетики, несколько шрамов на лице. Он торгует марихуаной и героином. Мелкий барыга, каких в Москве сотни. Я не знаю, что заставило его согласиться отвечать на мои вопросы. И не хочу спрашивать, потому что правду все равно не скажет.
— Приятели предложили барыжничать. Деньги нормальные, все налажено. Вначале подгоняли пакистанский героин, но его плохо берут. Он неочищенный, жуткое дерьмо. Грязно-серого цвета. Если им вмажешься прямо вот в таком виде, то будет плохо. Обычно его разводят с лимонной кислотой и всякой другой гадостью, чтобы хоть как-то очистить,— он достает сигарету из мятой пачки "Мальборо Лайт", на которой записан чей-то телефон, закуривает. Длинные пальцы с поломанными ногтями продолжают крутить зажигалку.— Зато он стоит дешево, для меня во всяком случае. Мне его отдавали по $50 за грамм, а продавал я по 70 рублей за дозу. То есть прибыль что-то около 400%. На самом деле действительно чистый героин в Москве стоит очень дорого. В основном мне приносят уже порошок, в котором столько всего понамешано: димедрол, мела даже могут насыпать... Проверить чистоту почти невозможно. А сам я никогда не балую. Потому что если кто умрет — или руки-ноги, бывает, отнимаются,— то наркоманы меня могут сдать. Что и сделали, суки, когда я еще "черной" торговал. Так и не нашел кто. Когда менты меня приняли я, конечно, наложил в штаны. Но друзья помогли. Три месяца на тюрьме проторчал, потом ребята заплатили $6000 и меня выпустили. Теперь плачу очень большие налоги.
— Ты действительно сам не употребляешь того, что продаешь другим?
— Я не колюсь, только нюхаю иногда, очень редко. Я — профессиональный барыга. Я твердо усвоил, что если будешь "двигаться", то менты запалят очень скоро. Потому что теряешь контроль за ситуацией. Просто перестаешь замечать, что происходит. И вот тогда тебя возьмут. А в тюрьме начнет ломать. И только за то, что менты пообещают дать баян с ширевом, который у тебя же и отобрали, ты сдашь все и всех. И себя не то что под статью — под смерть подведешь,— сигарета уже жжет ему пальцы, он достает из пачки новую, прикуривает от бычка: — Вот, курить хотел бросить — пару дней продержался, а потом как прорвало.
— Кто приходит к тебе за наркотой, что за народ? Возраст, чем занимаются?
— Ты что? Я с ними напрямую не встречаюсь. Менты же всех нас знают и пасут. Если у тебя трезвая голова, то ты понимаешь, что надо грамотно шифроваться, чтобы у них доказательств не было. Я делаю так: адрес знает только один человек, он и приходит с заказами и деньгами. Ему я доверяю, потому что от меня зависит его жизнь. За то, что он берет на себя риск, он бесплатно получает дозу, которая ему нужна каждый день. Если он меня сдает, то этой дозы лишается. Такая вот система. А вообще, состав покупателей я примерно знаю: в основном молодежь, где-то от 15 до 22 лет. Но я ж тебе не ВЦИОМ, состав моих клиентов определяет тот, кто их приводит,— он берет себе еще пиво и мятный ликер. Немного отпивает ликера, остатки выливает в пиво: — Это меня в Германии приятели-немцы научили. Попробуй, прикольный вкус!
Я пробую. Ничего хорошего — испортил напиток.
— А ты о клиентах своих не думаешь? Они же сдохнут все в конце концов. И это ты их убьешь.
— Ну и что? Ты знаешь, что я тебе скажу? Я думал об этом. Наркотик убивает слабых. Дураков безвольных. Или тех, кто и так, без наркотиков, уже сломался. Умный и сильный человек не будет покупать "дурь". Ему она не нужна. Он и так может найти кайф по жизни. Ширево, оно же суррогат натуральных ощущений, это для ленивых людей. Вот он "двинулся" — и ему больше ничего не надо. Ни девушку, ни жратвы. Он под кайфом даже жизнью своей не дорожит. Половину населения этого города надо просто бить кнутом, тогда они придут в себя.
— Это ты о взрослых. А четырнадцатилетние пацан или девчонка? У них же в голове еще не укладывается, что наркота убивает!
— У них не укладывается?! Только не надо мне лапшу на уши вешать! Сейчас любой ребенок тебе скажет, что "дурь" — это смерть. Начинают колоться просто для понта. А потом, когда втянулся в систему, дороги назад уже нет. Вот тогда они в истерику: как же так, я ведь только попробовать хотел! И знаешь, у них всегда барыга виноват,— на лице у моего собеседника заиграли желваки. Но он как-то быстро успокаивается и продолжает: — Ведь среди наркоманов барыга — по определению "козел". Они нас ненавидят. При любой твоей оплошности могут сдать, подставить... Бабки постоянно фальшивые суют... Они же мать продадут за дозу. И еще поторгуются.
Чтобы подросток не полез в это дерьмо, его надо просто уважать, тогда ему и пробовать не захочется. Любить — само собой, но самое главное — уважать.
— У тебя есть дети?
— Есть парень, он с женой моей бывшей живет. Вот за него я спокоен, он не подсядет. У него очень хорошая мать, которая все правильно делает.
— Если бы в России ввели смертную казнь за продажу "дури", то это решило бы проблему? Ведь по логике: торгуешь смертью, убиваешь народ наркотиками — должен умереть сам.
Он усмехается:
— Ладно, пошли отсюда, мне уже ехать надо,— наш разговор заканчивается на пути в гардероб: — По твоей логике надо убивать производителей и продавцов оружия тоже. Да и много еще чего — продуктов с консервантами, например. А что касается убийства нации... Если для того, чтобы оздоровить нацию, достаточно было бы расстрелять всех барыг, я бы первый встал к стенке. Но в этой стране никогда не введут смертной казни за торговлю "дурью". Это же благодатное поле для многих. Сплошная дьявольщина.
АНДРЕЙ Ъ-ГРИШКОВЕЦ