В Мексике на 83-м году жизни умер писатель Карлос Фуэнтес.
Новость о смерти Карлоса Фуэнтеса пришла на следующий день после того, как поддельный Twitter Умберто Эко зачем-то сообщил о смерти Габриэля Гарсиа Маркеса. Переполошились все, к счастью, зря, и теперь уже сам Маркес в своем, возможно, тоже ложном, Twitter выкладывает совместные фотографии с Фуэнтесом, где два великих старика спорят за место у трибуны, а Марио Варгас Льоса, опять же через Twitter, скорбит о потере друга, с которым «встретились 50 лет назад и все эти годы неразлучно оставались друзьями». «Его огромная работа,— продолжает Льоса,— стала исчерпывающим свидетельством основных политических проблем и культурных реалий нашего времени». Что там, даже президент Мексики Фелипе Кальдерон нашел минутку, чтобы черкнуть в Twitter о потере «универсального мексиканского писателя». Старые имена, новые технологии.
Рожденный в семье дипломатов и сам до конца 1970-х дипломат, Фуэнтес долгие годы жил вне родной страны: он впервые приехал в Мексику в 16 лет, а наиболее продуктивные для себя 1960-е в основном провел в Париже, где сложился в один литературный кружок с Октавио Пасом и Хулио Кортасаром. Он был тесно связан с мексиканским кино, женился на актрисах и до последних дней оставался денди с похвальной безупречностью костюмов. В его наградном списке — премии Сервантеса и принца Астурийского, а в списке его романов — книги о революции, наркоторговле, повседневной жизни мексиканских городков и монументальная «Terra Nostra» — 20 веков истории европейской и американской земли. Его последней книгой стала вышедшая в 2011 году «Судьба и страсть», очередной эпический роман, рассказчиком в котором становится отрубленная голова — «одна из 50 голов, отрубленных на этой неделе, только седьмая за сегодня и единственная за последние три с четвертью часа».
Несмотря на свою огромную роль в латиноамериканской прозе, несмотря на то что Фуэнтес действительно стоит в одном ряду с Маркесом и Льосой, в России он сегодня гораздо менее известен и менее прочитан. В этом легко убедиться, проверив, какие из его многочисленных романов сегодня можно купить в наших книжных: «Смерть Артемио Круса» да «Спокойная совесть» в мягких обложках. В романах Фуэнтеса не было ни красочного латиноамериканского карнавала, как у Льосы, ни магического реализма, как у Маркеса. Социальные вопросы, постреволюционное похмелье, трескучий самообличительный реализм и довольно непростой стиль, которые за последние годы в своих не переводившихся на русский романах Фуэнтес довел до грассовского совершенства. Его вышедший в 1962 году главный роман «Смерть Артемио Круса», где умирающий миллионер на смертном одре клянет ошибки молодости, был своеобразным «Гражданином Кейном» на фоне мексиканской истории, с тем же финальным возвращением в детство, с тем же беспощадным судом над личностью вне истории. На советского читателя это не действовало, потому что личность вообще была вне системы его мер и весов, равно как и постреволюционные реалии мексиканского капитализма. Даже в Америке успех Фуэнтеса был очевиднее — так, в 1985 году его «Старый гринго» стал первой мексиканской книгой, попавшей в список бестселлеров New York Times. Сейчас, возможно, пришло время читать книги Фуэнтеса уже в контексте нашей собственной истории. Или вообще время прочитать.