Мальчику семь лет. У него несовершенный остеогенез — повышенная ломкость костей. Он живет на хуторе на Кубани, поэтому к пяти годам у Никиты все еще не было диагноза, зато было 20 переломов. Он жил лежа, загипсованный по грудь, и ломался внутри гипса. О том, что несовершенный остеогенез лечится, Никитина мама узнала случайно, из газеты. Наудачу написала нам полтора года назад. С тех пор на собранные вами деньги Никита прошел пять курсов терапии, и переломы прекратились. Теперь мальчику нужна еще операция или даже две. И он встанет на ноги.
То первое письмо Никитиной мамы было отчаянным: "Никита не ходит и не сидит. Чихнет — перелом! Ломается даже лежа, от неловкого движения... Пишу вам из больницы. Никита лежит в гипсе по пояс. Я случайно узнала о клинике, где лечат таких "стеклянных" детей. Там Никите сказали, что он будет ходить, и теперь он требует мяч, чтобы играть в футбол. У сынишки впервые глаза загорелись. А денег на лечение нет. Живем на хуторе. Есть огород и куры, а денег нет".
Писать это письмо Никитина мама боялась, боялась отказа, боялась расстаться с последней надеждой. Еще она боялась новых переломов, и потому никогда не брала Никиту на руки. Мальчику вырезали специальную доску — да так и носили по дому на доске. На улицу не выносили никогда — боялись. А местные врачи тоже боялись новых Никитиных переломов и поэтому держали мальчика в гипсе, даже когда переломы зарастали — месяцами, годами. Никитины кости росли внутри гипса и ломались от того, что им некуда было расти.
Ехать в Москву они тоже боялись. На этой доске дотащили мальчика до поезда, но доска не входила в вагонную дверь. Они боялись снять Никиту с доски и переложить на одеяло, чтобы внести в вагон. А в вагоне мама всю дорогу не спала, потому что боялась, как бы мальчик не сломался от неожиданного рывка поезда или от стука колесных тележек по стыкам рельс.
В Москве мальчику сделали рентгеновские снимки и сказали, что переломов нет, можно снять гипс. Никита плакал. Он боялся, что вот сейчас гипс снимут и он сломается весь, разлетится на мелкие осколки. Но началась уже терапия, укрепляющая кости. Гипс сняли, и Никита на осколки не разлетелся. Только выяснилось, что вся кожа под гипсом покрыта пролежнями. И Никита боялся, что пролежни теперь никогда не заживут. Но они зажили.
После второго курса бифосфонатов Никита сел. Он боялся садиться. Боялся, что переломится пополам. Он сказал маме:
— Я боюсь садиться.
И мама отвечала:
— Я сама боюсь. Садись.
Мальчик сел в кровати, и у него закружилась голова от непривычного вертикального положения.
Еще через день доктор привезла Никите инвалидное кресло. Никита плакал. Он боялся сесть в кресло и не сел бы ни за что, если бы не Ксюша, девочка, лежавшая на соседней койке. Ксюша переползла с кровати в кресло, толкнула руками колеса и покатилась по палате.
— Как ты не боишься? — спросил Никита.
— Боюсь,— отвечала Ксюша.— Догоняй.
Никита сел в кресло, толкнул колеса, но не смог даже сдвинуться с места. Руки были слишком слабые.
Поначалу Никиту катала мама. Мальчик узнал, что можно гулять по улице, и увидел парк. Он думал, что парков не существует на самом деле, что они бывают только в кино. И про карусели Никита не верил, что они возможны. Оказалось, возможны. Правда, Никита побоялся кататься на них, боялся разлететься вдребезги.
Еще Никита обедал в "Макдоналдсе". До этого дня мальчик не знал, что бывает так весело и так вкусно.
После пятого курса бифосфонатов, вернувшись к себе на хутор, Никита пошел в школу. Боялся, но все равно пошел. Директор школы тоже боялась. На случай проверки из района Никите оформили домашнее образование, но каждый день мама катит мальчика в школу, и он занимается с ребятами. Одноклассников у Никиты двое — школа маленькая, в ней почти нет детей.
Кроме чтения и арифметики Никита научился еще и управляться самостоятельно с инвалидным креслом. Он может сам подъехать к холодильнику и взять себе еды. Он может сам подъехать к шкафу, взять вещи и одеться. Только он никогда не говорит "подъехать" — говорит "подойти".
Доктор в Москве сказала Никите, что он сможет встать и ходить. Для этого нужно только выпрямить множеством переломов искривленные бедренные кости. Надо их выпрямить и вставить в них специальные штифты, чтобы кости не ломались больше. Это очень заманчивая перспектива. Никита любит выезжать в инвалидном кресле на улицу смотреть, как мальчишки играют в мяч или катаются на велосипедах, и желание играть в мяч и кататься на велосипеде оказывается сильнее страха перед операцией. Мама спрашивает:
— Ты боишься операции?
— Боюсь.
— Но ты хочешь операцию?
— Хочу,— говорит Никита.
На самом деле даже после операции ему нельзя будет играть в футбол и кататься на велосипеде. Результаты будут скромнее. Доктор подойдет к Никите, протянет руку и скажет: "Вставай! Попробуй встать!" Возможно, в тот же день ему подарят мяч.
Мальчику, которого полтора года назад загипсованного по грудь несли на доске к московскому поезду.