Четыре года лишения свободы получил за контрабанду антикварных книг, открыток и марок известный в Петербурге коллекционер Геннадий Киселев. Стоимость всех предметов, которые он намеревался вывезти в Америку, эксперты оценили в $200 тыс. Рассказывает корреспондент "Ъ" АННА Ъ-СТРЕЛЬЦОВА.
Неудавшийся бизнесмен
Геннадий Киселев, кандидат экономических наук, 20 лет проработал инженером на НТПО "Ленсистемотехника", за что получил медаль "Ветеран труда". Затем он решил заняться частным предпринимательством, но крайне неудачно дебютировал на этом поприще: один из партнеров "кинул" его на $50 тыс. С кредиторами Киселев рассчитался, взяв в долг у своих знакомых, проживающих в Америке.
Вообще откровенно бедствующим человеком Киселева назвать было нельзя. Но продавать свое имущество (в частности, хорошую трехкомнатную квартиру, отличную коллекцию марок и картмаксимумов — почтовых открыток с оригинальными, гашеными особым способом марками) он не стал.
"Зеленый" коридор
Его задержали на Пулковской таможне. К этому моменту у оперативников петербургского управления ФСБ уже имелась информация о том, что активно скупавший в городе антикварные книги и открытки Киселев, возможно, попытается вывезти их за рубеж. Больше того, у спецслужб были основания полагать, что сделать это ему помогут работники таможни.
И действительно, 30 октября 1996 года днем, когда в Пулково-2 началась регистрация пассажиров на рейс в Нью-Йорк, начальник смены таможенник Мизгирев вывел стоявшего в очереди со своим багажом Киселева и направил его к стойке с рентгеновским аппаратом, за которым работал инспектор Пузырев. Наблюдавшие за развитием событий "независимые таможенники" видели, как три чемодана Киселева благополучно прошли проверку, а содержимым саквояжа, остававшегося в руках пассажира, дежурный инспектор даже не заинтересовался. Оформив таможенные документы, Киселев уже направился было регистрировать авиабилет, но был задержан для повторного досмотра.
Содержимое его багажа поразило проверяющих. Даже работавшие на таможне искусствоведы удивились количеству и ценности предметов, о которых ни слова не было сказано в таможенной декларации Геннадия Киселева.
В газетную и оберточную бумагу были упакованы и перевязаны скотчем настоящие раритеты. "Служебник" (1635 год), "Месяцеслов" (1662 год), "Жезл правления" (1667 год), "О священстве" Иоанна Златоуста (1664 год), басни Крылова, Майкова, Хераскова, Эмина (XVIII-XIX века), подшивки журналов "Аполлон" и "Санкт-петербургский Меркурий", 14 раскрашенных литографических фрагментов панорамы Невского проспекта (1835 год), книги Эфроса, Бабеля, Бенуа (начало XX века). Значительную часть контрабанды составляли книги по музыке с автографами дирижеров, исполнителей, партитуры и плакаты, открытки с автографами известных артистов, музыкантов, спортсменов, а также почтовые марки.
"Подборки сделаны с изысканным вкусом, с редкостным оформлением, выдержаны по хронологии изданий и их видам, что дает возможность говорить о высокой ценности всей изъятой коллекции предметов"-- так охарактеризовали предъявленную им для изучения контрабанду эксперты. Они же, руководствуясь данными соответствующих каталогов, определили ее примерную стоимость — $200 тыс. Впрочем, по мнению других специалистов, работающих на антикварном рынке, эта оценка может быть неточной. Известно, например, что продажная аукционная цена марки или книги, как правило, колеблется от 5 до 50 процентов от объявленной в каталоге.
Курьер Рабиновича
Виновным в контрабанде Геннадий Киселев себя не признал. На предварительном следствии, которое вело петербургское управление ФСБ, он рассказал, что книги и открытки покупал по заказу своих нью-йоркских знакомых. В бумагах Киселева оперативники обнаружили список приобретенных вещей, где напротив стоимости каждого предмета стояла сумма оплаты "за провоз" через границу. К концу списка она достигала $3 тыс.
Основными получателями антиквариата, по словам Киселева, были Лурье и Рабинович. Оба они в свое время были судимы в СССР за незаконные операции с антиквариатом и впоследствии эмигрировали в Америку. Разумеется, явиться для дачи показаний по делу Киселева в Петербург они не пожелали. Некоторые писатели и коллекционеры, у которых Киселев покупал книги, марки, открытки, оказались знакомы с этими людьми. Например, по словам директора букинистического магазина Юрия Буткарева, в кругах "книжников" бытует мнение, что в США из России в адрес Рабиновича, принимающего на Западе активное участие в комплектации университетских библиотек и частных собраний, вывозятся старинные и редкие книги.
На суде свидетели говорили, что знают Киселева как филателиста. Его интерес к букинистическим редкостям оказался для них неожиданным. Но, возможно, этому способствовали инструктивные указания Киселева, которые тот передавал из СИЗО через своего адвоката (некоторые из них, сделанные в письменной форме, оперативникам удалось перехватить). Не исключено также, что свидетели просто не хотели создавать себе лишних проблем, признаваясь в желании продать некоторые экземпляры своих коллекций именно за рубеж, где стоимость их на порядок выше.
Вердикт суда
Геннадий Киселев пытался представить происшедшее таким образом, что он просто нарушил таможенные правила. Но суд не принял во внимание эти доводы и приговорил его к четырем годам лишения свободы. Задержанные ценности поступят в фонды петербургских библиотек и музеев, как только приговор вступит в силу.
Роль в этой контрабандной истории эмигрантов Рабиновича и Лурье, возможно, еще удастся оценить с юридической точки зрения. Но только в случае, если органы американской юстиции согласятся допросить их или принять к расследованию новое дело.
Дело бывших таможенников Мизгирева и Пузырева выделено в отдельное производство и еще не закончено. Доказать, что они допустили нарушения своих служебных обязанностей или, тем более, сделали это умышленно, практически невозможно. Контроль пассажиров на таможне, как известно, выборочный, техника, случается, барахлит. А то, что свои вояжи за рубеж Киселев производил, как правило, в дни дежурства Мизгирева, так это можно расценивать и как случайность.