К московской премьере фильма Вима Вендерса "Братья Складановски", посвященного немецким первооткрывателям кинематографа, Немецкий культурный центр имени Гете приурочил проект "Зимний сад — одно кино — две музыкальные версии".
Первоначально написать музыку к нескольким киносюжетам, которые владельцы берлинского варьете "Зимний сад" сняли камерой собственного изобретения и показали за несколько месяцев до братьев Люмьер, было предложено композитору Алексею Айги и его "Ансамблю 4:33". До этого они уже с блеском озвучили классику немецкого немого кино — антиутопию Фритца Ланга "Метрополис" и "Куклу" Эрнста Любича.
Гете-институту очень хотелось, чтобы в проекте приняла участие Студия экспрессивной пластики Геннадия Абрамова, но Айги предпочел остаться в рамках жанра "немое кино с новой музыкой". Тогда Гете-институт широким жестом согласился финансировать два самостоятельных проекта — один с Айги, другой с дочерней труппой Студии Абрамова — "ПоВСТанцы" ("Почти свободные танцы") и антрепризой Сергея Летова под названием "Новая русская альтернатива".
Сергей Летов считает себя последователем тотального перформанса Сергея Курехина. Хотя до курехинской "Поп-механики" подмосковному саксофонисту еще далеко — ни тебе театра зверей, ни кинозвезд, ингредиентов в "Новой русской альтернативе" предостаточно. Эта часть проекта "Зимний сад" называлась "Игра в кино" и включала в себя: 1) подлинные кинофрагменты братьев Складановски — от боксирующего кенгуру до трех гайдуков, отплясывающих нечто названное в титрах "Камаринская"; 2) эти же фрагменты, расцвеченные в психоделическом стиле компьютерной графикой Вадима Кошкина; 3) электронный звуковой фон, то иллюстративный, то виртуальный — от техно-музыканта Алексея Борисова; 4) импровизации самого Летова на саксофонах и Александра Александрова на фаготе; 5) живая картина, изображавшая ангелов — то ли из фильма Вима Вендерса "Небо над Берлином", то ли из видеоклипа группы R.E.M. — Loosing My Religion. Ангелы (один — с бородой, другой — определенно женского пола) купались в рулонах кинопленки.
Алексей Айги пошел в противоположном направлении: его изысканная мини-музыка внимательно следила за тем, что время от времени происходило на киноэкране. Но не за цирковыми персонажами, а за их черно-белыми контурами, которые вместе с музыкой воспринимались как абстрактные формы и линии. Тем более что, кажется, впервые за всю историю "Ансамбля 4:33" можно было отчетливо различить каждый "звуковой жест" в подаче звукорежиссера Софьи Кругликовой. А театральный реквизит в виде громоподобного листового железа еще больше подчеркивал магию превращения "живых фотографий" братьев Складановски в варьете, то есть в театр, в искусство.
В конце своего фильма братья Складановски сняли самих себя, раскланивающихся перед воображаемой публикой, и назвали свой "номер" — "Апофеоз". И, как показали последующие сто лет, не ошиблись. Многие технические открытия, обеспечившие наш век массовой культурой, совершались параллельно, одновременно и независимо друг от друга: фонограф изобретен Томасом Эдисоном и Шарлем Кро, радио — Поповым и Маркони, кино — не только братьями Люмьер, но и, как оказалось, не забытыми за сто лет владельцами варьете "Зимний сад".
Сделав из одного проекта два, Гете-институт невольно воспроизвел в Москве ситуацию предыдущего столетия. Давайте предоставим ХХI веку самому разбираться, чьим именем будут названы сегодняшние опыты черно-белой магии — очередные попытки синтеза искусств.
ДМИТРИЙ Ъ-УХОВ